В начале июля в Квебеке завершился суд, который можно считать чуть ли не событием года. Присяжные, отобранные для разбора громкого дела об убийстве, создали очередной прецедент. На скамье подсудимых находился бывший кардиолог Ги Тюркот (Guy Turcotte), работавший в госпитале Сен-Жерома (St Jerome Hotel Dieu). В феврале 2009 года Тюркот, движимый злобной ревностью, зарезал своих детей – 5-летнего мальчика и 3-летнюю девочку.11 присяжных имели выбор: признать его виновным в убийстве первой степени (умышленном), второй степени (непредумышленном), убийстве по неосторожности или убийстве в состоянии аффекта, за которое он не может нести ответственность перед законом. Оправдать подозреваемого было нельзя, поскольку факт убийства он не отрицал. В результате недельного обсуждения присяжные единодушно отдали предпочтение четвертому варианту. Некоторые из них во время оглашения вердикта плакали, что говорит о том, с каким облегчением они наконец-то отделались от этой «почетной обязанности гражданина».
Вердикт присяжных открывал Ги Тюркоту лазейку на свободу, возможно, уже через несколько дней. Консилиум врачей и юристов, назначенный на 12 августа, может и отпустить его на все четыре стороны, если сочтет, что преступник безопасен для общества. Поэтому вердикт поверг в шок всю провинцию. Две трети опрошенных граждан высказались за новый суд над бывшим врачом. Звучали даже призывы к введению смертной казни. Для современного Квебека это чрезвычайно радикально: в Канаде не было казней с 1962 года. Самое жестокое наказание здесь – пожизненное лишение свободы, которое сводится к 25 годам тюрьмы без права на апелляцию.
Дело Ги Тюркота чрезвычайно широко обсуждалось не из-за юридических тонкостей, а из-за банальнейшей любовной интриги. На месте бывшего врача могли бы оказаться многие — конечно, если делать скидку на высокое материальное положение супругов. Оба они работали в госпитале Сен-Жерома. В конце 2008 года жена Тюркота Изабель Гастон (Isabelle Gaston) завела роман с Мартеном Юо (Martin Huot). Юо, его жена Патрисия Жиру (Patricia Giroux) и Тюркот с Изабель Гастон раньше дружили семьями. Однако по тем или иным причинам Гастон решила порвать с Тюркотом. Патриция Жиру, узнав о том, что Изабель сошлась с ее мужем, отправила вещественные доказательства измены (имэйлы и проч.) Тюркоту. Тот, несмотря на обиду, решил не отменять ранее запланированную поездку с семьей в Канкун. Однако сразу после возвращения в Сен-Жером съехал из их общего дома.
После этого конфликт быстро пошел по нарастающей. Юо, полный радужных надежд, переехал жить к Гастон и даже свозил ее вместе с детьми на Зимний карнавал в Квебек-сити. Появившись однажды в своем бывшем доме, Тюркот влепил оплеуху недавнему другу. Впрочем, ни к чему серьезному это не привело. Юо, напротив, ждал подвоха от собственной супруги и ее родных, а не от Тюркота. Чтобы избавиться от возможных посягательств ревнивца, Изабель Гастон просто сменила замок на двери.
Все это выглядит как сюжет скучной мыльной оперы – c «объявлением войны» в электронных письмах и проч. Однако внезапно пошлая любовная интрижка переросла в кровавую драму. Февральским вечером Ги Тюркот забрал детей из школы и садика и повез к себе в новый дом, как они заранее договорились с Изабель Гастон. Сама она в тот уикенд отправилась кататься на лыжах с подругами. По дороге ревнивец заехал в видеопрокат и взял что-то детское. Дома, однако, уложив детей спать, он вышел из себя, перечитывая нежную переписку своей бывшей спутницы и ее нового любовника. Тюркот созвонился с матерью и начал признаваться ей и всем родственникам в любви. Так обычно делают самоубийцы. Тюркот также искал в интернете способы уйти из жизни. Он решил отравиться метанолом и выпил жидкость для очистки ветрового стекла. А затем, по его собственным словам, чтобы не травмировать детей, которые утром обнаружили бы его бездыханное тело, решил «забрать их с собой».
Все эти показания Тюркот давал со слезами на глазах. Он неоднократно пускал слезу на суде, плакал и во время объявления вердикта. Что это были за слезы? Чаще всего взрослые мужчины плачут от жалости к самим себе. В случае с Тюркотом она, скорее всего, была вызвана ревностью. А слезы во время вердикта наверняка были слезами облегчения, ведь никто не сделал столько для своего фактического оправдания, как Ги Тюркот.
Начнем с того, что вся душещипательная история о желании свести счеты с жизнью могла быть выдумана. Нельзя сказать определенно, что Тюркот сделал сначала – зарезал детей или выпил яд. Полицейские нашли его на следующий день не в полной отключке – он прятался от них под кроватью. С матерью Тюркот разговаривал накануне под вечер. Он ничего не говорил о суициде и детях, только твердил, как ему тяжело. Мать и отец решили, что «утро вечера мудренее», и поехали к сыну лишь на следующий день. Они-то и вызвали полицейских, один из которых, шокированный увиденным в доме, вынужден был впоследствии взять 2,5-месячный отпуск.
Вполне возможно, что Ги Тюркот совершил хладнокровное убийство, а затем попытался замести следы, сымитировав отравление. Любой ребенок в Квебеке знает, что бомжи на остановках хлещут стеклоочиститель годами и никто из них мгновенно не умирает от этого. Впрочем, для того, чтобы вынести обвинительный вердикт по столь тяжелому делу, нужно быть стопроцентно уверенным, а какая может быть уверенность у присяжных, если защита бомбардирует их многочисленными деталями, свидетельствующими, что Ги Тюркот никак не мог убить своих детей? Тут и злополучный видеопрокат, и счастливая жизнь до разлада в семье. Если представить себе, что этот человек действительно наглотался стеклоочистителя, содержащего метанол, и на время потерял рассудок, то с грехом пополам его, пожалуй, и можно признать не несущим уголовной ответственности за свои действия.
Однако закон есть закон. В канадском уголовном праве существуют четкие критерии, позволяющие поместить жестокого убийцу (в том числе, убийцу собственных детей, родителей и пр.) не на 25 лет в тюрьму, а в психбольницу под наблюдение врачей и социальных работников (на деньги налогоплательщиков, само собой). В частности, для этого необходимо иметь психическое расстройство – скажем, параноидальную шизофрению. Вспомним громкое дело китайского эмигранта Винса Ли (Vince Li), в 2008 году зарезавшего случайного попутчика в автобусе «Грейхаунд». Там же, прямо в салоне, Ли начал поедать части его тела. Суд над помешавшимся иммигрантом, «слышавшим голоса», был кратким и предсказуемым. Никто особенно не возражал против ожидаемого вердикта: «не несет уголовной ответственности» (not criminally responsible). В настоящее время Ли находится на лечении. Каждый год ему предстоит проходить консилиум, который решает, оставить ли его взаперти, выпустить из психбольницы на время или выписать совсем. В Квебеке такие преступники содержатся в Институте психиатрии Филипп-Пинель (Philippe-Pinel) на востоке Монреаля. Кстати, в нашей провинции их больше, чем в остальных, пропорционально к населению. Почему? Неужели у нас больше шизофреников? Или наших присяжных легче разжалобить? Ведь шизофреником Тюркот не был. Его поведение после убийства абсолютно рационально: он методично, через родственников и юристов, отбирает у Изабель Гастон различные материальные ценности (вплоть до мешка картошки!), оформляет развод, раздел имущества и пр., оплачивает команду адвокатов, которые, между прочим, работают так, как будто этот процесс для них последний! Сравните, например, заключительные выступления сторон защиты и обвинения на процессе. Прокуроры, которые, кстати, приняли это дело очень близко к сердцу, говорили 2 часа. Защитники – 4 дня (!). За гроши в Квебеке так стараться не будут. Тюркот явно отвалил адвокатам десятки тысяч.
Методичность, с которой Тюркот ущемляет свою бывшую супругу, говорит о том, что он в полном рассудке. Он даже отказался платить за похороны своих детей. Очевидно, для него самого они не представляли «ценности», тем более что он, как любой ревнивец, весьма собственнически подходил и к своей супруге, и к малышам. Мол, пока они жили в одной семье, то принадлежали ему, а потому он о них заботился. Однако как только у жены появился другой и стал вести себя по отношению к детям как отец, Тюркот с горечью и злобой осознал, что перестал быть собственником своих близких. Это, очевидно, и привело его к преступлению: ведь, по изуверской логике, если твою собственность грозят отобрать, легче ее уничтожить.
Вспышки ревности свойственны очень многим. Это не психическая болезнь, а потому вердикт присяжных явно ущербен. Чтобы признать Тюркота не несущим уголовной ответственности за свои действия, нужно доказать, что у него действительно была сильная депрессия. И при этом нужно помнить, что в любом случае будет создан прецедент: никогда ранее в Канаде убийцы не уходили от ответственности, прикрываясь депрессией. Конечно, еще есть шанс на апелляцию, которую готовит прокуратура. В этом случае Тюркоту придется в очередной раз раскошелиться на адвокатов. Суд над бывшим кардиологом, вполне возможно, станет долгоиграющим. Это явно не поможет двум взрослым людям, которые за считанные недели наделали ошибок, приведших к ужасным последствиям.
Монреаль
