От редакции
Напомним нашим читателям, что автор, обложившись канадскими учебниками истории для детей, адаптирует их для нас, великовозрастных иммигрантов…
Ф.М. Достоевский, «Село Степанчиково»
Один из героев Марка Твена доказывал, что не обязательно знать предмет, чтобы рассуждать о нем. Отстаивая свое право на интеллектуальную деятельность, он гневно восклицал: «Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не отличающие вигвама от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из тел своих родичей, чтобы развести на привале костер!»Чем дольше живешь, тем активнее хочется с ним согласиться. И оно бы и вовсе выглядело справедливо, не примись этот независимый во мнениях человек редактировать сельскохозяйственную газету и вдалбливать фермерам, что гусаки мечут икру исключительно по жаркой погоде, а устрицы ведут себя спокойно, пока играет музыка.
Дабы ему не уподобиться, я пошла на поклон к военным. Интересовал меня простой вопрос: «Чем все-таки британцы победили Канаду – числом или умением?» Но ознакомление с высокоучеными писаниями профессионалов заставило меня спасовать. Баталии 60-х годов XVIII века – это же не скифские битвы. Всё вроде бы зафиксировано: имена, пункты и время военных операций, численность любого подразделения, стоимость снаряжения, каждый шаг противников. А обобщить выводы специалистов, кроме того факта, что англичане действительно победили, – никак не получается.
Придется нам с тобой, читатель, думать самим. Материала для размышлений предостаточно: последние годы французской Канады были переполнены событиями, так что обо всех и не расскажешь.
«Le Drapeau de Carillon»
Да, название поэмы классика квебекской литературы, Октава Кремази, не оригинально – зато отражает содержание: старый солдат везет в Париж знамя форта Карийон, пытаясь напомнить королю о днях былой славы канадского оружия; не найдя при дворе сочувствия, он возвращается в Канаду и умирает у дорогих ему стен. На мои штатские глаза, защита форта Карийон стоит параграфа.
За год до нее лорд Лоудон объявил о захвате Канады «раз и навсегда», но в намерении своем не преуспел. «Премьер-министр Великобритании Вильям Пит» (тут учебники сплоховали – в то время еще госсекретарь) слыл назойливым придирой. Ну, брякнул лорд что-то не подумавши, с кем не бывает? Другой бы на месте сего ответственного лица по-чеховски сделал вид, что не заметил. Воинственно настроенный Пит обманутых надежд не простил. Лоудона смещают, и главнокомандующим назначается генерал Аберкромби (James Abercromby). В июне 1758-го он собирает на озере St. Sacrement армию в 16 тысяч человек. Цель похода – ключевые позиции канадцев на реке Сен-Лоран, в частности форт Карийон.
В эпизоде с Карийоном меня впечатляет все. Излагаю важнейшие детали. Губернатор Водрей приказывает продолжать военные действия южнее Oswego, будучи уверен, что таким образом отвлечет Аберкромби. Монткальм скрепя сердце отправляет туда своего заместителя, шевалье де Леви (Chevalier de Lévis), и 3000 своих людей. Но британец на приманку не клюнул, а и без того малочисленный корпус Монткальма оказался уполовинен до 3600 солдат (кстати, все французы, ни тебе индейцев, ни канадцев). Провианта хватило бы на неделю. Боеприпасов – в обрез. Адъютант Монткальма, верный Бугенвиль, по этому поводу высказался без обиняков: «… (губернатору) было бы желательно, чтобы генерал потерпел неудачу…».
Не на того напали: осмотревшись на местности, Монткальм вырабатывает план. Ждать врага в форте почти наверняка означало обречь себя на осаду, а, следовательно, и поражение. Генерал покидает форт, сжигает мост через ров и в качестве основной позиции выбирает невысокий, поросший лесом горный кряж, в полумиле от Карийона, ровно на пути «фаланги» Аберкромби. Французы валят тысячи деревьев и сооружают бруствер девяти фунтов высотой, направив стволы заостренными концами в сторону неприятеля. По военной терминологии – «рогаткой». Здесь сосредоточивается большая часть корпуса. Из меньшей формируются два отряда, которым предстоит в критический момент вмешаться в схватку. Первый прячется в лощинке, лежащей между бруствером и выходом к озеру Георга. Второй посылается на север, к озеру Шамплен, также и с тем, чтобы пресечь возможное движение противника с флангов.
Водрей спохватывается, и вслед шевалье де Леви летит распоряжение поспешить назад, к генералу. Вот только плавсредства, необходимые для этого броска, губернатор почему-то не обеспечил… Прости, читатель, однако без некоторых домыслов и мне не выплыть. Поскольку кое-кто из профессионалов объясняет тактику Аберкромби боязнью очутиться между двух огней, я должна предположить, что он имел среди французов осведомителей, но платил им скупо: о том, что Леви повернул к Карийону, ему сообщили, а об отсутствии лодок – нет.
В 12:30 пополудни (надо же, время до минут указано, а в дате историки разошлись) то ли 7, то ли 8 июля Аберкромби бросил солдат в лобовую атаку, не дождавшись обоза с артиллерией: уповал, видать, на численное превосходство. Закипело самое кровавое за всю предшествующую историю Канады сражение. Не буду я его описывать: волосы встанут дыбом. Преодолеть бруствер британцам не удалось. Они бежали с поля битвы, оставив за спиной не только сотни убитых, но и снаряжение.
Анализируя баталию, канадский историк так отзывается о действиях британского главнокомандующего: «Генерал, воюющий по правилам XVIII века, на его месте отступил бы. Умный – предусмотрел бы обходной маневр. Аберкромби попросту решил атаковать». (Что хуже – простота Аберкромби или воровство Водрея?) Английский историк заявляет: «Форт Карийон – это не столько победа Монткальма, сколько поражение Аберкромби». Выбирай, читатель!
«Что за день для Франции! — напишет Монткальм военному комиссару, — …какие у нас солдаты! Я никогда не видел подобных. Отчего они не в Луисбурге?»
Бог дает – и дурак берет
Обидно, что, начав сей длинный путь, я не запаслась загодя учебниками британского производства. Было бы кого лбами сталкивать. Какова, например, пришлась бы островитянам вот эта точка зрения здешних авторов: «В XVIII веке регулярная армия и у британцев, и у французов была организована по весьма схожему принципу: французская признавалась одной из лучших в Европе и британская, естественно, ей подражала». Далее — по пунктам: а) полк считался в своем роде «частной собственностью» командира. Король выделял деньги, на которые следовало набрать рекрутов, одеть их, накормить, даже заплатить им какое-то жалованье. Сколько осядет в «должностном» кармане– никого не касалось; б) офицерские чины продавались; в) офицеры с удовольствием перекладывали солдатские обязанности на население колоний. Некоторые даже требовали от фермеров «поучаствовать» в уплате солдатского жалованья; г) военные учения пожирали кучу отпущенных на армию средств; д) солдаты боялись своего командира больше, чем врага (две последних приметы, кажется, присущи армиям во все времена).
Не знаю, как ты, читатель, а я не поняла, что в этом ряду делало французскую армию столь привлекательной для подражания, и поэтому рассматриваю приведенную цитату как простительный всплеск патриотизма. Отчаянное стремление поддержать себя морально, уж коли речь зашла о свалившихся на Канаду бедах.
Британцы что-то поразительно быстро воспрянули духом и щелкали канадские форты, как орехи. Форт Фронтенак, в командиры которому достался вояка со слабой нервной системой (так и написано), сдался через пару дней осады. Гарнизон Дюкеня сам взорвал форт в виду приближающейся семитысячной английской армии. Индейцы (и куда только подевалась их хваленая честь!) прикидывали, как бы повыгоднее поменять французов на англичан. В Нью-Йорке гремели салюты – Oswego и Fort Henry были отомщены. Пит точил зубы на Луисбург.
Все лето 1757-го французский флот провел у крепости, и британцы соваться туда и не пробовали. Однако, вернувшись осенью в метрополию, французские моряки занесли в нее жестокую эпидемию сыпного тифа. Умерло более десяти тысяч человек. Причем, пострадали города, имевшие судостроительные верфи, куда корабли встали на ремонт. Под угрозой оказалась морская мощь страны. О Канаде забыли. Провизия в Луисбурге заканчивалась, жители и гарнизон ели лошадей (наверное, Кутузов, обещавший тот же рацион наполеоновским солдатам, прочел о нем в квебекских хрониках).
Летом 1758-го Франция смогла выделить для защиты крепости всего лишь 5 военных кораблей и фрегат. И тут во исполнение мечты британского госсекретаря в Gabarus Bay вливается многочисленная флотилия, и в прибрежных волнах, со шпагой в подъятой руке, возникает впереди своих гренадеров бригадир Джеймс Вулф (James Wolfe). Запомни это имя, читатель! Все учебники с нескрываемым удовольствием отмечают, что «несмотря на продолжительные ученья в Галифаксе, эта атака чуть не сорвалась: ветер отбрасывал от берега бот за ботом». Но кончилось все благополучно. Молодцы-гренадеры вывели из строя ближайшую французскую батарею. Через несколько лет эту довольно скромную вылазку Вулфа британцы расценили как подвиг, предваряющий его выдающуюся роль в завоевании Канады, а канадские, само собой разумеется, использовали как аргумент, вопиющий о том, что военный талант британца не сообразно ни с чем преувеличен.
Вне зависимости от позднейших толкований, «красные воротнички» прорвались к крепостным стенам, и потянулась нудная двухмесячная осада. В августе крепость сдалась.
Перед смертью не надышишься
Как на грех, зима 1758-59 выдалась суровая. Урожая по-прежнему не хватало: многовато получалось едоков. Жалованье офицеров Монткальма было настолько мизерным, что не покрывало платы за квебекскую квартиру. Французы просились домой, с завистью поглядывая на канадцев, которые жили не столько службой, сколько доходами от мехового промысла. Канадцы же поражались отсутствию во французах куртуазности и обвиняли их в поведении, присущем, скорее, захватчикам в покоренной стране. Умудренные в психологии авторы пособий находят нормальным, что вражда губернатора и генерала распространилась и на подчиненных. Солдаты это междуусобье игнорировали. Но в своих письмах Монткальм отмечает, что дисциплина в войсках ослабла.
«Вероятно, недостаток продуктов питания и грянувшая инфляция ощущались в Канаде особенно тяжко, потому что колонистам никогда не приходилось содержать себя за свой счет», — размышляют авторы. Опять звучит имя интенданта. Биго уже воспринимается как стихийное бедствие. Пока генералы воевали, он под вымышленным именем основал собственную компанию и контролировал едва ли не весь колониальный импорт-экспорт. Что местные торговцы! Биго удавалось обводить вокруг пальца самого короля, продавая армии снаряжение и амуницию по фантастически вздутым ценам. Любопытно, однако, что даже Монткальм отмечал его усердие в армейском снабжении.
Объективности ради, авторы оговариваются, что смешно упрекать колонии в коррумпированности, когда в XVIII этой болезнью были поражены власти и Британии, и Франции. Даже Монткальм не видел ничего зазорного в том, чтобы при случае пополнить свой кошелек из общественной копилки.
Кажется, во всей этой истории присутствует только один кристально честный человек – адъютант Бугенвиль. Еще осенью он отплыл по поручению генерала во Францию вытребовать для командующего большей власти и войскового подкрепления. И вот вернулся. Новости были противоречивы, ауспиции тревожны. Монткальма повысили в звании и, как генерал-лейтенант, он теперь главенствовал над губернатором. Губернатор тоже не очень прогадал: ему выдали награду в 10 тысяч ливров и орден Saint-Louis высшей степени. Но пополнения не прислали: вся королевская рать была нацелена на Шотландию, Ирландию и Англию. Новой Франции предстояло самой решать свои военные проблемы. Что последовало за этой дворцовой политикой – читайте через неделю.
Монреаль