От редакции
Напомним нашим читателям, что автор, обложившись канадскими учебниками истории для детей, адаптирует их для нас, великовозрастных иммигрантов…
Л.Н. Толстой
Меняю кита на бобра
На первый взгляд кажется, что освоение природных богатств Канады развивалось как Бог на душу положит. Набрели викинги на китов – наладили производство китового жира. Открыл Кабот по случайности Большую ньюфаундлендскую банку – Европа перешла на тресковую диету. Обменял в 1534 году Картье пару кухонных ножей на бобровую шкуру, чтобы установить контакт с аборигенами… И предвосхитил интересующий нас период, когда равновесие европейского спроса и предложения на рынке колониальных товаров в большой своей части измерялось канадским мехом.Учебники рассказывают, что ношение меховой одежды из необходимости быстро превратилось в доказательство благосостояния ее владельца. Истребление пушного зверя в Старом свете шло такими темпами, что к середине XVI века был принят закон, по которому кутаться в меха имели право лишь люди достаточно важного общественного ранга. Но в Европе, с ее довольно мягкими зимами, особо кутаться никому и в голову не приходило. Зато на этой свободной от подобных мыслей голове должна была непременно сидеть сшитая из мехового фетра широкополая шляпа, с высокой тульей.
И вот тут уже без канадского бобра было не обойтись. Процесс выработки бобрового фетра объясняется так подробно, словно авторы пособия поставили перед собой сверхзадачу всех без исключения детей подвигнуть на стезю шляпочных дел мастера. Ан нет! Тут же приведен и научный комментарий к главе «Сумасшедшее чаепитие», из «Алисы в стране чудес», а в нем это, может и возникшее, желание подрезается на корню, поскольку сама профессия шляпника при нарушении технологии приводит к ртутному отравлению, когда человек дрожит и дергается, как сумасшедший.
Все оказалось гораздо необычней. Индейцы выменивали бисер и рыболовные крючки на бобровый мех, который они уже носили по крайней мере год. За это время мех сам собой, под влиянием атмосферной влаги и человеческого пота, наполовину становился фетром, проходя описанные авторами стадии. Вот не уверена я, что захотела бы надеть шапку, которую, обильно потея, кто-то упорно снашивал, да еще в условиях канадского климата. Но 500 лет назад представления о личной гигиене практически отсутствовали, а потому европейские мехозаготовители предпочитали полуфабрикат.
К XVII веку китами и треской занимались только самые упертые романтики с северным уклоном. О треске говорено. Надо бы посвятить пару абзацев и Моби Дику. Охота на китов велась у восточных берегов Канады. Промысел этого поразительного создания, один взгляд на которого вызывает в памяти легенды о сотворении мира, в основном взяли на себя баски, таинственный пиренейский народ, самый древний из живущих и ныне в Западной Европе. Даже баскский язык генетически не связан ни с одной известной языковой семьей. Совершенно мифическое зрелище – баск, загарпунивший кита.
«Конечно, — восклицают авторы пособий, — еще до прихода европейцев иннуиты….» Ну, эту мысль нам уже раз десять внушали, можно пропустить.
Кит обеспечивал сырье для практически безотходного производства. Но столь серьезно относились к делу и впрямь только иннуиты. Романтические баски убивали этого гиганта, главным образом, из-за жира, который перетапливали в китовое масло и в бочках переправляли в Европу. Корабль вмещал в среднем 250 000 литров груза, по сегодняшним меркам примерно на 10 миллионов долларов. И мы бы не ошиблись, если б назвали пиренейских китобоев «масляными магнатами» XVI века.
В 1580 году фортуна им изменила. Филипп испанский, раздраженный всем сразу: неудачным сватовством к Елизавете, реформацией, наглостью английских каперов — принялся строить свою Непобедимую армаду и реквизировал все масло на нужды войны. Так завершился первый канадский «масляный бум».
И начался меховой. Пионеры подались в леса, дававшие им до 2000 процентов прибыли.
В этот историко-экономический процесс и угодил Самуэль де Шамплейн, в то время еще ничему не отец, а сын и племянник двух морских капитанов, успевший в 20-летнем возрасте принять участие во франко-испанской войне и в 1599 году побывать в Вест-Индии, где и зарисовал с натуры зверя, больше всего похожего на «дракона морского, обыкновенного». Обидно, что не можем воспроизвести. Вернувшись на родину, он схоронил дядюшку и унаследовал его дома и владения. В тогдашней Франции всякий доход считали средними окладами (в современной России предпочитают минимальные). Так вот: состояние молодого человека исчислялось средним окладом пятисот работников за целый год. Давняя его мечта исследовать едва открытые земли сбылась. Пожалуйста. Для хорошего человека не жалко.
Ho, ho, ho!
В 1603 году, неполных тридцати лет, Шамплейн… Хотя насчет возраста, когда он впервые отправился в Канаду, существуют сомнения. Неизвестно, когда он родился. Мне попались две достаточно далекие друг от друга даты: около 1567 или – опять-таки около 1575 года. Боюсь, что церковную книгу, в которой это событие было записано, утеряли. То ли служка ее засунул куда, то ли сидром залил, то ли и вовсе деревянная церковь, в которой она хранилась, сгорела. Вообще, о детстве — пара деталей: Brouage, маленький порт на юге Франции. Обучение грамоте у старенького кюре. Соляные ряды. Помните: французы и португальцы использовали «зеленый» метод заготовки рыбы, потому что соли было в избытке. Толкотня морского люда – матросы, капитаны, шкиперы…
О его официальном образовании сведений не сохранилось. Вполне вероятно, что и большинство своих знаний и умений он получил не за письменным столом, а на практике. Но безусловно стал хорошим специалистом, поскольку Генрих IV даровал ему звание «королевского картографа». Увидел Шамплейн Канаду впервые в 30 или в 40 лет — перед нами не мальчик, но муж.
Ко времени знакомства с громогласным, здоровым, но добродушным капитаном Франсуа Сент-Граве, предложившим ему войти в состав экспедиции, Шамплейн уже имел на счету один опубликованный труд – книжечку о путешествии в Вест-Индию. Упомянутый выше дракон – оттуда.
Способы ведения дел в Новом свете у французов и англичан отличались сильно. Английский мне более по душе – как выражение здорового практицизма. Пришел на Ньюфаундленд сэр Хэмфри — одарил всех лицензиями, берег поделил, ну, и себя не забыл, конечно.
Губернатор Дьеппа Aymar de Chaste, который финансировал экспедицию, сходу добился у короля исключительного права, то бишь монополии, на деловую активность в Канаде и торговлю с индейцами, живущими вдоль реки Сен-Лоран. Речь шла о рыбе. Но скоро губернатор понял, что мех – много выгоднее, и стал просить у Его Величества внести в документ пару дополнений, претендуя на все канадские доходы от меховой добычи. Что, конечно, привело в ярость трудившихся там французских рыбаков, которые и сами все сообразили и с успехом переквалифицировались в мехозаготовители. Они уже и какой-никакой словарь в индейских наречиях набрали, и цены установили – кстати, любопытные цены. Например, за одну бобровую шкурку давали 250 граммов бисера или полкило табака, или два с четвертью килограмма сахара. И вдруг – эдакий Юрьев день.
Вот вам факт: поселения англичан в Вирджинии численно росли. Ко времени первой экспедиции Шамплейна там жило уже несколько тысяч человек. А французский Тадуссак на берегу Сен-Лорана оставался маленьким фортом.
Поразмысливши о том, какой именно люд делал ставку на Новый свет, против воли порадуешься тому, что не все индейцы вели себя миролюбиво. Не окажись у этого сброда авантюристов общего врага, скальпировали бы друг друга.
Шамплейн среди них был rara avis – птица редкая, подлинный альтруист. Канада его восхитила. Идея основать в этом благодатном краю французское поселение просто не могла обойти такого человека.
Какими методами Aymar de Chaste собирал свою дань, не сказано, но к концу лета, когда корабль покинул Канаду, он был забит рыбой и мехом.
А Шамплейн познакомился с индейцами монтанье (мontagnais). Прочитав название главки, искушенный читатель, наверное, решил, что я выдвину новую теорию о месте рождения Санта Клауса? «Ho, ho, ho!» на наречии монтанье означало «да, да, да!», которым племя откликнулось на предложение признать французского короля своим великим другом. Не бескорыстно, но заручаясь сильным союзником в войне против ирокезов, их исконных врагов.
В компании монтанье картограф прошел по Сен-Лорану более 600 км. Был и там, гда мы с вами обосновались. И исчезновение деревни Стадакона констатировал. Межплеменные распри – дело тонкое. В Канаде к XVI веку проживало около 30 этнических групп. За пару тысячелетий, конечно, накопились обиды. Но счет ирокезов к французам был совсем свеженьким. Судьба глубокомысленного вождя по-прежнему требовала отмщения. С приходом Шамплейна местные группы поддержки окончательно определились: ирокезы приняли сторону англичан, гуроны – французов. Поскольку гуроны и ирокезы – это, собственно, названия не племен, а союзных объединений, можно сказать, что в противостояние двух европейских наций в Новом свете было вовлечено, почитай, все исконное население страны.
А можно иначе: гуроны и ирокезы использовали эти две европейские нации для выяснения собственных отношений.
Конечно, отец
Свои личные итоги первой экспедиции Шамплейн изложил в небольшой книге «Des sauvages» («Дикари»). И меньше, чем через год присоединился ко второй, под водительством Pierre du Gua, Sieur de Monts, который после смерти прежнего владельца перекупил у короля монополию.
Этот вояж ознаменовался погоней за хорошим климатом – погоней бесплодной, как мы с вами понимаем. В 1604 году на карту была нанесена Acadia, предположительно «Аркадия – счастливая страна», территория которой пришлась частью на нынешнюю Nova Scotia, частью на New Brunswick. На острове Saint-Croix было построено несколько домов, и в страшную зиму от цинги и холода умерло почти 40 человек.
Пошли южнее. И не будь Sieur de Monts упрямцем, Cap Cod принадлежал бы сейчас Квебеку. Но хозяин, он же барин, настоял на возвращении, и в Nova Scotia был основан Port-Royal. Следующей зимой от цинги умерло еще 12.
Мне не нравится то, что гуроны не научили своих новых друзей варить кедровую кору. Однако Шамплейн сам нашел выход. Зимой 1606 года он основал в маленькой колонии L’Ordre de Bon Temps. Позволю себе побыть занудой и переведу по содержанию: «Орден хорошего настроения вследствие вкусного обеда». Ежедневно общество избирало Великого Мастера. Звучит пышно, и обставлялось церемонией, но по сути в обязанности этого лица входило обеспечение провизией.
Предложенная Шамплейном ролевая игра так увлекла людей, что они старались как можно больше разнообразить стол, изобретая все новые и новые блюда из известных им продуктов и не боясь экспериментировать. Пироги с мясом лося. Запеченный хвост молодого бобра – по отзывам знатоков, удивительный деликатес. Утка под соусом из американских трав. Копченая медвежья лапа. Лосось. Осетр. Жаркое из карибу. Меню, достойное любого дорогого ресторана «Дары природы». Каждая трапеза сопровождалась театрализованным выходом, колонисты старались принарядиться. Хорошая еда, естественно, располагала к веселью. Вечерами не только пели и плясали, но даже играли маленькие спектакли. В эту зиму не умер ни один человек. А Шамплейн действительно усыновил «Новую Францию».
А вот как ему пришлось драться за свое детище – через неделю.
Монреаль