В 1899 году премьер-министром Канадского доминиона был Вилфрид Лорье. Посылать соотечественников в Южную Африку на очередную англо-бурскую войну ему не хотелось. Британский лев, взбудораженный открытием алмазных и золотоносных жил, попросту пытался наложить свою когтистую лапу на богатые африканские недра, хотя слова при этом произносились красивые: \»империя воюет за свободу, справедливость и цивилизованность\».Но и буры были хороши: несмотря на отмену рабовладения, на чем Британия настояла еще в середине XIX века, \»де факто\» эта форма социального устройства в бурских республиках процветала, и суровые \»африкаанеры\» не собирались от нее отказываться. У Лорье и дома проблем хватало. Он вел кропотливую политическую кампанию, в результате которой в 1905-м федерация пополнилась Альбертой и Саскачеваном. Ратуя за содружество франкоязычных и англоязычных провинций, голову ломал над законами, равно приемлемыми для потомков лондонцев и парижан. Развивал транспортную инфраструктуру, строил железные дороги: что толку объединять страну, если канадский гражданин не может самолично прочувствовать грандиозные ее масштабы. Пытался наладить отношения со Штатами. Премьер-министр, однако, — должность выборная, и проимперские круги наседали. Тогда сэр Вилфрид отыскал компромисс: санкционировал формирование добровольческих отрядов, что позволило не ссориться с метрополией и избежать прений в родном парламенте — но не 3-дневных беспорядков в Монреале: квебекуа вышли на улицы, протестуя против поддержки колониальной британской политики.
Следует признаться: какой-никакой романтический флер над этой войной витал. Пространство и время тому способствовали: огромная империя с многосотлетней историей, — и крошечные, существующие без году неделя государства. 30 октября за тридевять земель отплыла из Квебек-сити 1000 добровольцев. За 2 с половиной года за нею последовали 7638 канадцев, в том числе 12 медсестер. Все тут было внове: ни разу еще не призывали канадцев на поля сражений за границей, и впервые женщины официально принимали участие в столь серьезных мужских делах. 284 солдата и офицера погибли в бою или от болезней. 252 были ранены.
24 мая 1907-го в монреальском Dominion (ныне Dorchester) Square был открыт памятник. Его посвящение впрямую зависело от того, кем сочинялось. С одной стороны пьедестала надпись гласит, что этот мемориал увековечивает имя лорда Страткона и Маунт Роял, то есть политика и финансиста Дональда Смита (Donald Smith, 1st Baron Strathcona and Mount Royal), полностью снарядившего на свои средства конный полк для службы в Южной Африке. С другой — что им почтены \»героическая преданность канадцев, павших на Южноафриканской войне, и бесстрашие их товарищей по оружию\». То, что в композицию включена лошадь (и это единственный, скажем так, отчасти конный памятник в городе), как бы подтверждает самоотверженность лорда: животные стоили дорого. Но всадник не красуется в седле, а сдерживает вставшего на дыбы горячего коня. Непростую для скульптора задачу блестяще решил Джордж Вильям Хилл (George William Hill), автор 11 скульптур и мемориалов, возведенных в нескольких провинциях Канады.
Джордж родился в 1862 году в Квебеке, в городке Shipton. Это Eastern Townships, сельский край, где действительно полно башен, которые символизировали границы между земельными владениями. Отец его работал по мрамору, имел мастерскую, и свой начальный опыт в скульптуре Джордж приобрел там. Не заметить, что сын проявляет безусловные способности к творчеству, родители не могли, но никаких особых выводов из этого не сделали. Не стоит думать, что, заложив недвижимость, они тут же послали его учиться. Чтобы осуществить свои планы, юноша несколько лет копил деньги на поездку в Европу. В итоге образование у Хилла оказалось отменное. В Париже, куда он прибыл уже 25-летним, Хилл поначалу поступил в l’Acadеmie Julian, готовившую учеников к экзаменам в l’Еcole nationale des beaux-arts, а потом закончил и саму школу. Оба заведения отличалось чрезвычайно высокой квалификацией преподавателей. Местом в ней не брезговали и мэтры, так что одновременно с уроками мастерства студиозусы приобщались к художественной среде и не знали недостатка в профессиональной критике.
Вернувшись в Канаду, 32-летний скульптор в сотрудничестве с архитектором Эдвардом Максвеллом (Edward Maxwell) открыл в Монреале мастерскую. Архитектор сделал себе имя довольно быстро. Он выделялся тем, что принципиально рассматривал строительство как комплексную цель, вникая в детали отделки вплоть до резьбы на наличниках, и сам подбирал художников и ремесленников для отделочных работ. К Хиллу слава пришла позже. Талантлив он был не только в скульптуре. Как и Луи-Филипп Эбер, он превосходно резал по дереву и камню. Вот нарочно прогуляйтесь к библиотеке района Вестмаунт. Резьба на дверях, ведущих в парк, — его работа.
Первой заметной лептой Хилла в облик Монреаля стал Бельфорский лев в Dominion Square в 1897 году. Что значит — классическая школа! С какой позиции ни взгляни — совершенно живой, напружинивший мышцы, гордый зверь. Известно, что прообразом для него послужила скульптура Фредерика Бартольди, которую канадец зарисовывал несчетное число раз. Между прочим, тоже — военный памятник, прославлявший героизм защитников Бельфора во время франко-прусской войны. Но еще долго Хилл живет тем, что принимает участие в проектах Максвелла. Например, покрывает стилизованной под разных Луи резьбой мебель в домах богатых заказчиков. Вестмаунт гордится: в некоторых домах района сохранились выполненные скульптором декоративные камины.
По открытии монреальского мемориала о скульпторе заговорили. И в 1912-м в Victoria Park онтарийского города Лондона при большом стечении народа сдергивают ткань с еще одного памятника, посвященного канадцам, погибшим в Африке. На высоком пьедестале — уходящий на войну солдат. Внизу — провожающая его молодая женщина. На гранях пьедестала перечислены имена тех, кто записался в добровольцы в Лондоне — и не вернулся. Простое решение, но, очевидно, — точное: семьи павших, чья потеря ощущалась остро и через 10 лет, благодарили Хилла, отводя от лица промокший платок. Композиция так понравилась, что ее изображение поместили на открытках (отрада филокартиста).
Джордж В. Хилл принят в Royal Academy. Он посылает свои эскизы в комиссию по украшению Парламентского холма, и скульптурный пантеон в столице прирастает сразу двумя фигурами его работы. В 1913-м это — Джордж Браун (George Brown), владелец и редактор \»The Globe\», поссорившийся когда-то с Джоном Макдональдом и (вот пишу и думаю, а надо ли?) сыгравший выдающуюся роль в распространении сведений об алкоголизме первого премьер-министра. Впрочем, я не о том. Бронзовый человек не размахивает руками, полы его сюртука не развеваются, но, удивительным образом, вы понимаете, что этот политический деятель (других там нет) был яростным спорщиком. Передать запал энергии в минимальном движении — это искусство. Контрапунктом герою служит фигура \»простого мужика\», который, как раз прихотливо изогнувшись на ступенях пьедестала, приветственно машет вверх шляпой и оберегает ящик с избирательными бюллетеням.
Неподалеку стоит Thomas D’Arcy McGee. Один из \»отцов конфедерации\», ирландец по происхождению, он выступал против фениев, проводивших в Канаде антибританскую, иначе говоря, проамериканскую политику. Бесстрашный был человек, над угрозами смеялся. Его застрелили в Оттаве, когда он поздней ночью возвращался с парламентских дебатов. К слову, это единственное за всю историю Канады убийство политического деятеля. Похороны McGee в Монреале собрали 80 000 человек, а жило там в 1868-м чуть больше 100 000. Изваянная Хиллом фигура излучает уверенность и спокойствие.
Конечно, как любой портретист, Хилл узнавал все, что можно, о своем герое. Часами просиживал в архивах парламента. Но существует в оценке скульптуры, особенно городской, важнейший критерий: насколько она вписывается в ландшафт. Моя первая встреча с Джорджем-Этьеном Картье была на редкость удачной: я мерила город пешком и парящего над зеленым массивом ангела увидела издалека. Монумент был открыт дважды. Первый раз — непосредственно по завершении работы в 1916-м, еще во время войны. Второй — в 1919-м. По торжественности эту церемонию почти не с чем сравнить. Страна только что поставила самостоятельную подпись под Версальским договором. Ангел вознесся над городом в независимой стране. Надпись на документе в руке Картье как нельзя более соответствует моменту: \»Прежде всего, будь канадцем\».
О том, что сэр Джордж заслуживает памятника, написали еще в некрологе, но конкурс на эту работу объявили лишь в 1912-м. Из 9 соискателей был выбран Хилл. Да, композиция эклектична и перегружена деталями. Вы никогда не считали? Кроме самого Картье, там еще 18 фигур, размещенных вокруг пирамидальной колонны. Аллегория на аллегории: Законность, Единство, Образование… И ангел не прост: осеняя Картье короной, он символизирует Славу. Но критических замечаний в адрес этой скульптуры я просто не слышу: городское небо — пронзительно-синее, или расцвеченное сполохами, размахом с полную палитру, или предгрозовое, все равно, — без этого летящего силуэта немыслимо.
В январе 1922-го Canadian Association of Trained Nurses обратилась к занявшему кресло премьера Вильяму Макензи Кингу с просьбой включить в мемориал на Парламентском холме памятник сестрам милосердия, погибшим на 1-й мировой войне. В результате 6-месячных обсуждений тему памятника решили расширить. По инициативе Кинга, он должен был отразить \»значительный период канадской истории и особенности канадского опыта\». 2 года выбирали скульптора. Наконец в декабре 1924-го все — ассоциация медсестер, премьер и члены кабинета — согласились, что наиболее достойный проект показал Джордж Вильям Хилл. Работу оценили в $38 000 — для сбора денег медсестры основали специальный фонд. Помещенный в северной части Холма славы, мемориал представляет собой барельеф, выполненный из цельной глыбы итальянского каррарского мрамора, размером 5,37м на 2,88 м и весом в 6 тонн. Работал Хилл в Италии, готовая скульптура была переправлена на корабле в Канаду. Открылась она 24 августа 1926 года. Вот как описывает скульптор свое творение: \»Группа с левой стороны являет храбрость и самоотверженность сестер милосердия, отдававших свое служение и саму жизнь во имя свободы… На заднем плане \»История\» держит Книгу свидетельств, в которую занесены героические и жертвенные деяния сестер с 1639 по 1918… Группа справа посвящена тем благородным сестрам, что по призыву \»Человечности\» покинули родную Францию, чтобы помогать в новой стране больным и немощным… В центре — фигура \»Человечности\» с простертыми руками. В одной она держит кадуцей, символ исцеления, а другой — привлекает внимание к деяниям сестер\». Аллегорические фигуры на барельефе в толковании нуждаются, надпись — нет. Мемориал посвящен \»сестрам, отдавшим свою жизнь на мировой войне\» и \»поддерживает благородную традицию во взаимоотношениях Старого и Нового света\».
Канада оценила вклад, внесенный Джорджем Вильямом Хиллом в общенациональное дело поминовения. На могиле скульптора указано, что титуловали его \»сэр\». А то, что для Хилла не нашлось пока достойного биографа… Смотрите на ангела. Он красноречив.
Монреаль
