В одном из предыдущих обзоров весьма бегло и поверхностно оглядел огромную программу 33-го Монреальского международного кинофестиваля и в то же время упустил из виду возможный интерес к фильмам, привезенным из России. Поскольку российская кинематография пребывает, как мне кажется, по большей части в коматозном состоянии (в 90-е годы жаловались, что нет денег, а 2000-е убедительно доказали, что «не в деньгах счастье»), то интересны новые работы. Все-таки, любой кризис должен когда-то закончиться… теоретически.Итак, что мы имеем? Во-первых, премьерный показ дебютной работы якутского режиссера Андрея Борисова «Тайна Чингис-хана» (2009, в категории First Films).
Андрей Борисов известен как театральный режиссер, его спектакли неоднократно удостаивались самых высоких международных и российских наград. Фильм «Тайна Чингис-хана» поставлен по мотивам романа Н. Лугинова. Киноработа получила положительные отклики среди критиков и зрителей России и стран Азии.
Демонстрация картины состоится в монреальском кинотеатре Cinеma Quartier Latin 2 сентября в 21:30, 3 сентября в 14:40, 4 сентября в 17:00, 7 сентября в 16:50.
Далее, в разделе Focus On World Cinema следуют 4 новые ленты. Это «Морфий» Алексея Балабанова (по рассказу Михаила Булгакова), «Одна война» Веры Глаголевой, «Последний день Булкина И.С.» Алексея Андрианова и «Россия-88» Павла Бардина. Все показы – в Quartier Latin, кроме «Последнего дня» (ONF).
И, наконец, во внеконкурсной программе участвуют фильм Андрея Хржановского «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на Родину», а также «Палата номер шесть» Карена Шахназарова (вместо его же, ранее заявленной в программе, «Исчезнувшей империи»). Все указанные фильмы – свежие, 2009 года, и будут демонстрироваться в кинотеатрах Imperial и Quartier Latin.
«Палата номер шесть» меня лично интригует. Заново ставить произведение классики, уже существующее во многих интерпретациях, дьявольски сложно — тут уже режиссеру приходится больше показывать свои оригинальность и мастерство, нежели всем известный сюжет. Задача дополнительно осложняется самим Чеховым, проза которого тонка и многогранна, как хрустальная ваза. Ее очень трудно обогатить, а испортить – проще простого.
А в общем, что тут гадать… Смотреть надо.
8 и 9 сентября в зале Wilfrid-Pelletier начнется новый концертный сезон Монреальского симфонического оркестра OSM. Прозвучит «Реквием» Гектора Берлиоза – произведение столь же мощное, сколь и загадочное. Сам Берлиоз о нем высказался так: «Если бы мне было суждено спасти лишь одно свое произведение из пожара, я выбрал бы Реквием».
Реквием Берлиоза (его более точное название — Grande Messe des morts) был написан в 1837 году, но этому предшествовала своя история.
В 30-е годы XVIII столетия по всей Европе бушевали революции. Франция, конечно же, в стороне от этого захватывающего процесса не осталась. И чтобы почтить память героев, павших в июльской революции 1830 года, тогдашний министр внутренних дел граф Адриен де Гаспарен заказал Берлиозу католический реквием, который можно было бы торжественно отслужить в храме.
Министр, можно сказать, крупно рисковал. С одной стороны, Берлиоз принял заказ с восторгом: ему давно уже хотелось сочинить нечто монументальное на темы Судного дня. По свидетельству композитора Поля Дюка, «с молодых лет Берлиоз был одержим мыслью сочинить то, что сам назвал произведением «вавилонским», с поистине батальным количеством хоровых и оркестровых масс. С другой стороны, Берлиоза при всем желании нельзя было назвать ревностным католиком. Более того – он сам называл себя скептиком, агностиком и даже атеистом. «Если бы я верил в какого-нибудь бога, то это был бы Шекспир» — тоже слова Берлиоза. И еще: «Меня взрастила римская католическая и апостольская церковь, совершенно очаровательная религия и такая привлекательная – с тех пор, как она отказалась от привычки жечь людей на кострах; и пусть мы с ней давно разлюбили друг друга, я навсегда сохранил о ней самые нежные воспоминания».
Да, рисковал министр. Впрочем, его план так и не осуществился – благодаря ревнивому противодействию Луиджи Керубини, директора парижской консерватории. Керубини придерживался того мнения, что только он сам достоин выполнять крупномасштабные правительственные заказы, а не какой-то там молокосос-выскочка Берлиоз (сам недавний студент его консерватории), у которого и заслуг-то никаких перед страной нет, и вообще он какой-то неблагонадежный… В общем, у Керубини было достаточно связей, дирижерских палочек, клавиш, струн и педалей, чтобы провалить всю затею. А бедняга Берлиоз, доверчиво бросив все свои деньги на организацию репетиций и переписку партитур, оказался и без гроша в кармане, и без работы.
Спасение пришло с самой неожиданной стороны – из военного министерства. 13 октября 1837 года французский генерал Шарль де Дамремон погибает вместе со своими солдатами при штурме алжирского города Константины. Франция в шоке, а военный министр Симон Бернар требует мемориальной траурной службы. Вот тут и вспомнили про злополучного Берлиоза с его готовыми партитурами, призвали в высокие кабинеты и дали отмашку продолжать работу. О том, что могли сказать военные по поводу возможных недовольств Керубино, можно только догадываться.
Но смертельные опасности даже на этом не закончились. Дирижером оркестра был назначен Франсуа-Антуан Абнек (Francois-Antoine Habeneck), дирижер старой школы, которому чуть не стало суждено окончательно сгубить Берлиоза.
Представьте себе картину. 5 декабря 1837 года, собор парижского Дома инвалидов, долгожданная премьера. Наступает время наиболее драматического момента в части Tuba mirum, когда каждая группа медных вступает поочередно, изображая трубящих ангелов Апокалипсиса. По собственному признанию композитора, грандиозные картины крушения мира, буйства страстей, пограничных психологических состояний всегда занимали его воображение. И задачей Реквиема, по замыслу, было потрясти воображение слушателя поистине дантевским размахом, грандиозным составом и подавляющими звучностями. Tuba mirum – кульминация.
Вот-вот должен прозвучать сложнейший пассаж четырех духовых групп… Теперь – слово самому Берлиозу: «В моем Реквиеме, наверно, наберется с тысячу тактов. И именно перед тем самым тактом, в котором движение разрастается и все медные взрываются ужасающими фанфарами – по сути дела, в единственном такте, где руководство дирижера критически необходимо, – Абнек опускает свою палочку, неторопливо вынимает табакерку и лезет за понюшкой. Я с него глаз не спускал. И в тот момент я выскочил перед ним, вытянул руку и указал оркестру четыре главнейших удара в действии. И оркестр послушался меня… Я додирижировал вещь до конца, и эффект оказался именно таким, о каком я мечтал».
Воистину, тяжек труд композитора. Мало того, что каждый литаврист норовит подкинуть тебе свинью (вспомним страдания Брамса), так еще и дирижер, правая рука и главный исполнитель, буквально чихать хотел на труд твоей жизни!
Благодаря бесстрашной решительности Берлиоза, премьера была спасена и успех был оглушительным. Некоторые слушатели даже открыто рыдали.
Как ни парадоксально, величие «Реквиема» во многом обусловлено именно нерелигиозностью композитора. «Реквием» Берлиоза, казалось бы, предназначен для исполнения в концертном виде. Это скорее масштабное действо с элементами театрализации, нежели церковная музыка; Берлиоз обращается с религиозной мессой как светский драматург. Именно это его качество сослужило ему скверную службу за 10 лет до описываемых нами событий, когда он, студент консерватории, участвовал в конкурсе на Римскую премию и предоставил чересчур, по мнению комиссии, оживленную музыку к поэме о смерти Орфея (уж не оттуда ли произрастала грозная тень мэтра Керубино?). И оно же помогло ему создать одно и самых величественных музыкальных произведений в истории.
Почему же тогда «казалось бы»? Музыковеды высказывают еще одно соображение. Отдельные моменты, когда Берлиоз собирает вместе гигантский кулак из медных духовых, производят в концертных залах гнетущее впечатление – нечто подобное взрыву динамита в пруду. Но если учесть совсем другую акустику католических храмов… именно там такое звучание достигало бы нужного эффекта, окружая и поглощая слушателя, а не подвергая его физическому мучению. Нет сомнения, что Берлиоз прекрасно об этом знал и, скорее всего, учитывал.
Впрочем, Берлиоз вовсе не был каким-нибудь кощунствующим богоборцем. Основная и фундаментальная идея, приличествующая католической мессе на конец света – величие Господа и жалкая ничтожность человеческого существа пред лицом Его – была не только сохранена, но и явилась главным стержнем всего «Реквиема».
Таким образом, Берлиоз заодно посрамил и всех своих недоброжелателей. Критики наперебой писали хвалебные статьи. Мнение Керубино по поводу премьеры мне, к сожалению, не известно.
В нашем случае оркестром дирижирует Кент Нагано. Думаю, мятущаяся тень Берлиоза может спокойно взирать на это из удобной ложи и не витать за спиной у дирижера, пронизывая недоверчивым взглядом его карманы.
Начало обоих концертов в 20:00.
Цена билетов – от $93 в ближние ряды партера до $28 на балкон.
А в следующие два дня, 10 и 11 сентября, откроет свой новый сезон камерный оркестр I Musici под руководством Юлия Туровского.
В каждый их этих дней состоится по два концерта в зале Ogilvy Tudor Hall (1307 Sainte-Catherine West, 5th floor). Утренние концерты начнутся в 11:00, вечерние – в 17:45.
В программе – произведения Арканжело Корелли, великого мастера эпохи музыки барокко, а именно – его «Кончерти гросси» с 1-го по 6-й.
Этим концертом оркестр начнет свой новый цикл музыки барокко в жанре «кончерто гроссо».
Билеты можно заказать по телефону (514) 982-6038.
Арканджело Корелли (1653- 1713) – итальянский скрипач и композитор, которого почитают как создателя художественной игры на скрипке…
Но это уже совсем другая история.
Монреаль
