Можно ли переписывать историю? Вопрос, скажем прямо, звучит провокационно. Особенно, если эта история в какой-то мере была сфальсифицирована.
В США не скрывают от школьников, что в стране существовало рабство и даже сам Вашингтон был рабовладельцем. В СССР историю коллективизации описывали так, что трудно понять, почему крестьянские восстания приняли массовый характер. Поэтому приходится переписывать историю.Переписывать, исходя из новых фактов, знаний и в соответствии с современной теорией исторического познания. Но при этом не нужно забывать, что история – это не математика, где только один ответ. История сложна, противоречива, многовариантна. Задача историка – проанализировать все оценки, сформировать свою точку зрения и аргументированно довести ее до общества. При этом точки зрения на одни и те же события, личности могут не совпадать. К примеру, не так давно американская газета «NEWS» опубликовала список 100 выдающихся полководцев всемирной истории. Русских, в том числе советских, в списке всего 4. Тогда как американцев – 17, 19 англичан, 12 французов, 9 немцев. А ведь Россия за свою тысячелетнюю историю имела на своем счету множество выдающихся ярких побед. Еще более странно, что в упомянутом списке Гитлер стоит на 14 месте, вслед за ним – его битые генералы, а Жуков занимает 70-е место. Это говорит о том, что критерии победы в каждом обществе свои. И, в частности, одним из важнейших критериев является цена достигнутой победы.
Еще один пример. В каждом советском учебнике истории, осуждая колониальную политику западных держав, утверждали, что она принесла колоссальные беды покоренным народам. Но нельзя описывать колониализм буржуазного типа только в черном цвете. Несомненно, колониальные империи дали своим субъектам новые и сильные идеологические принципы и структуры будущего государственного строительства. И опять мы видим две точки зрения на одни и те же события. Так что, хотим мы того или не хотим, переписывать историю нам придется.
Так назвал свою работу Л.Б. Шейнин, занимающийся проблемами истории гражданской войны. Его концепция весьма своеобразна и выгодно отличается от взглядов представителей официальной советской науки.
Что же такое ЧЕКВАЛАП? Это созданная по приказу Ленина Чрезвычайная комиссия по обеспечению Красной Армии лаптями и валенками. Такая невиданная организация существовала в период гражданской войны. «Ее название говорит о предельном реализме поставленной перед нею задачи, которая не оставляла места ни для армейских амбиций, ни для государственного престижа: забота о тепле и удобстве для красного бойца, и ничего кроме. Если угодно, ЧЕКВАЛАП – это сам стиль и метод, который применял Ленин при управлении (то сжимавшейся, то расширявшейся в то время) Советской России», – отмечает Л. Шейнин. Ничего подобного не было в Белом движении. ЧЕКВАЛАПа там не было и быть не могло. Осенью 1919 года, когда армия Деникина наступала на Москву, она не была снабжена теплой одеждой. Считалось, что Москву захватят еще до холодов. Но холода ударили, и армия начала отнимать теплые вещи у местных жителей. Как писал в своих воспоминаниях В.В. Шульгин, а он был ярым сторонником Белого движения и монархизма, на языке белых раздобытые ими полушубки именовались «приношениями от благодарного населения». Не следует удивляться тому, что местное население выражало недовольство войсками белых.
Шейнин справедливо отмечает и то, что на большевиков работала практически вся военная промышленность императорской России, которая была сосредоточена в своей основе на территории, контролируемой большевиками – Тула, Москва, Питер и др. В тоже время, вопреки существующему мнению, поставки оружия и снаряжения со стороны бывших союзников России – стран Антанты Белому движению были незначительными. Нельзя не отметить, что и дисциплина в Красной армии насаждалась более жесткими мерами, чем в армии белых. При наведении порядка расстрел был обычной мерой наказания. Так, молодой Якир расстрелял выборного командира полка Сорокина, отказавшегося выступить в феврале 1918 года против донских казаков. А сколько убрали популярных, но неуправляемых военачальников по приказу советского руководства!.. Вот почему дисциплина в Красной армии была значительно выше, чем в армии Белой. Случаи неповиновения, мародерства и пр. были и у красных, и у белых. Но белые командиры пытались бороться с этим злом методами убеждения. В Красной Армии – расстрелами. Причем расстреливали не только непосредственных участников бесчинств, но и командиров, потерявших управление войсками. Шейнин приводит показательный пример: расстрел в 1920 году командира конного корпуса Якова Думенко с его штабом. Жесткие меры афишировались, и занимался этим сам руководитель военного ведомства Троцкий.
Большую роль сыграла система взаимоотношений между политическим руководством страны и военными. Эта деталь практически упущена всеми историками. На нее обратил внимание Шейнин. А она, оказалось, имела решающее значение в достижении победы над Белой армией. Что связывало Ленина, Троцкого, Сталина, Дзержинского с командирами Красной Армии? Вопрос весьма важный. Шейнин отвечает: чисто деловые отношения. «Первые были профессиональными революционерами, не имевшими ничего общего с профессиональными военными. Последние должны были осуществлять их волю и в зависимости от успешного выполнения порученного дела – получать награды или освобождать свои должности. Если же они проявляли недисциплинированность, а тем более строптивость, то заслуживали худшего».
Такова была позиция правительства Ленина. Но, создав сильную, дисциплинированную армию, большевики породили силу, которая могла бы свергнуть их самих. И были бунты, даже в 1-й Конной Буденного. Известны суровые меры, которые осенью 1919 года были приняты к командующему 2-й Конной армией Миронову и его подчиненным по подозрению в измене во время наступления Деникина на Москву, а впоследствии – по обвинению в подготовке восстания в Камышине. Впрочем, сама попытка создания 2-й Конной армии, считает Шейнин, говорит о желании политического руководства иметь противовес 1-й Конной. В период гражданской войны неоднократными были случаи свержения военными гражданских правительств. Было это у белых, было и у красных. В 1918 году по крайней мере два окраинных большевистских правительства были свергнуты и физически уничтожены своими военными назначенцами – в Ташкенте и Новороссийске. Известны 16 правительств, имевших свои военные силы и противостоявших власти Москвы. Но все гражданские деятели были свергнуты. Вот классический пример: Западно-Сибирское (Омское) правительство Зензинова возглавил адмирал Колчак. У кого была сила в армии, тот и возглавлял правительство. Ленин и его соратники, понимая потенциальную опасность, исходившую от своих же вооруженных сил, приняли соответствующие меры. Во-первых, во главе армии ставились мало кому известные военачальники: сначала И.И. Вацетис, а затем С.С. Каменев. Наблюдал за командованием Реввоенсовет республики во главе с Троцким, который имел своих представителей во всех частях и подразделениях – военных комиссаров. Кроме них, были секретные сотрудники, подотчетные Особым отделам ЧК. Все выполняли в первую очередь решения партии и правительства страны. Крупные военачальники должны были вступить в партию, чем ставили себя под ее контроль. Полевой штаб РККА находился не в Москве, а в Серпухове, а воинские части и организации, расположенные в Москве, подчинялись не Полевому штабу Красной Армии, а Кремлю.
Вот почему правительство Ленина оказалось единственным правительством периода гражданской войны, которое работало стабильно на всем ее протяжении. Мятеж же левых эсеров и Кронштадский мятеж не имели ничего общего с профессиональными амбициями военных. Их цель – ликвидировать коммунистический режим в целом. Таким образом, в РСФСР при всей военизированности и зацентрализованности государственного управления были сильные гражданские начала. Пронизанное однопартийным влиянием государственное управление подчинялось правилу о разделении властей, принятому во всех западных государствах и сформулированному еще в ХVIII веке Шарлем Луи Монтескье. На стороне Ленина, отмечает Шейнин, было хоть несовершенное, но государство. На стороне же Белого движения было генеральское правление, иногда с зачатками гражданской власти. Некоторое исключение составляло, возможно, гражданское правительство в Крыму при Врангеле во главе с Кривошеиным, но возникло оно «на излете» Белого движения. Вот почему Ленин так торопил военачальников с разгромом Врангеля. Он боялся появления полноценного гражданского правительства на стороне белых. Нельзя сказать, утверждает автор работы, что в ленинской России не было демократии, в том числе на государственном уровне. Демократия была, правда, для членов партии, которые одни только и обсуждали государственные дела. Но у белых генеральских правительств не было и такой демократии, за исключением у Врангеля в Крыму.
После победы в Гражданской войне коммунисты держали армию под строжайшим контролем. И когда группа командиров и маршалов попыталась навязать свою волю партии и ее вождям, то была беспощадно уничтожена в 1937 году. И не только они, но и все, кто был с ними прямо или косвенно связан. С тех пор армия перестала вмешиваться в политику. Даже тогда, когда распад СССР стал реальностью, армия, присягавшая на верность этому государству и его правительству, осталась в стороне. Все помнили о событиях 1937 года и боялись их повторения. Поэтому и предпочли не вмешиваться в развернувшуюся между политическими кланами борьбу. Результат известен: СССР без единого выстрела распался, хотя обладал одной из мощнейших армий мира.
Компартия сумела поставить под свой контроль не только армию, но и многомиллионное крестьянство, уничтожив его наиболее активную часть, именуемую «кулачеством». Вначале кулаков просто выселяли. Часть из них после отбытия наказания возвращалась в родные края, часть затерялась на стройках, лесоразработках. Большевики понимали, что все эти люди никогда не забудут сотворенного с ними. Поэтому на кульминационной стадии «Большого террора» было решено ликвидировать людей, ранее именуемых «кулаками». И. Зеленин в работе «Кульминация «Большого террора» в деревне. Зигзаги аграрной политики (1937-1938 гг.)» приводит написанную собственноручно Сталиным 2 июля 1937 г. директиву «Об антисоветских элементах». В ней, в частности, говорилось: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных в одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшиеся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности. ЦК ВКП(б)… предлагает взять на учет возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их через тройки…». 3 июля директива утверждается Политбюро. Руководствуясь ею, НКВД разрабатывает оперативный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и антисоветских элементов». Приказ подписан Ежовым 30 июля 1937 года.
На основной территории СССР репрессирование должно было начаться 5 августа этого же года, в Средней Азии – 10-го, в Восточной Сибири 15 августа и завершиться в течение 4 месяцев. Немедленному аресту и расстрелу подлежали 72 тысячи человек. 270 тысяч должны были быть отправлены в лагеря. Основной удар, в соответствии с приказом Ежова, наносился по бывшим кулакам. Уже на конец сентября этого же года было арестовано почти 250 тысяч человек, из них 108 тысяч кулаков. Основная часть их (почти 84 тысячи) была расстреляна. Исполнение приказа растянулось более чем на год. С августа 1937 года по ноябрь 1938 года было арестовано 787 397 человек (предполагалось по первоначальному варианту – 342 тысячи). Расстреляли около 387 тысяч вместо предполагавшихся 72 тысяч, отправили в лагеря почти 381 тысячу, по прежнему плану нужно было этапировать 270 тысяч человек. Общее число жертв «Большого террора» с 1 октября 1936 года по 1 ноября 1938 года составило почти 1 565 000 человек, из них расстреляно почти 700 тысяч. Реакция крестьян на возобновившиеся репрессии была однозначной. Сталин, зная об этом, решил гнев народный обратить против чиновников. Для этой цели была подготовлена директива «Об организации открытых показательных процессов»: «Считая совершенно необходимой политическую мобилизацию колхозников вокруг работы, проводящейся по разгрому врагов народа в сельском хозяйстве, ЦК ВКП(б) обязывает… организовать в каждой области по 2-3 открытых показательных процесса над врагами народа – вредителями сельского хозяйства, пробравшимися в районные партийные, советские и земельные органы (работники МТС и райзо, предрики, секретари РК и т. п.), широко осветив ход судебных процессов в местной печати». И процессы были организованы так, что многие верили: все муки народные – это результат происков какого-то рядового секретаря райкома партии, оказавшегося «врагом народа».
А закрепощение крестьян продолжалось. 19 апреля 1938 года было принято очередное постановление «О запрещении исключения колхозников из колхозов». Бежать из деревни стало практически невозможно. До самого краха партии никто не признавался в содеянном над российским крестьянством. Ни один генсек не смог предать гласности документы, свидетельствовавшие о том, что он возглавляет организацию с криминальным прошлым, что советской державой с момента ее возникновения управляли матерые уголовники. Они отдавали приказы о бессудных убийствах людей, обрекали на тюрьму, лагерь, смерть своими «судьбоносными» постановлениями миллионы ни в чем не повинных граждан. Советское руководство считало, что к 1941 году оно подавило сопротивление крестьянства. Но с началом боевых действий на советско-германском фронте сопротивление возобновилось в форме перехода на сторону врага. Потребовалось время, чтобы убедиться в нечеловеческой сущности гитлеризма. Но это уже другой сюжет.
Нью-Йорк
