Будущего дирижера назвали длинно — Gustav Heinrich Ernst Martin Wilhelm Furtwаngler. Мой отец, обожавший Фуртвенглера, когда-то проговорил мне все эти имена, сопровождая каждое странным, смешным жестом, в последнем – хватаясь за голову: показал творческую манеру. И о жизни маэстро в гитлеровской Германии я впервые услышала от отца, так что одномерная оценка того факта, что с приходом нацистов к власти дирижер не покинул страну, меня миновала. У фильма «Taking Sides» («Мнения сторон», 2001) Иштвана Сабо (Szabо Istvаn) – кольцевая композиция. Он начинается игровым эпизодом, в котором Вильгельм Фуртвенглер дирижирует пятой симфонией Бетховена, и завершается кинохроникой – прототипом.Под бурные аплодисменты нацистов дирижер кланяется, Геббельс пожимает ему руку, а потом следуют повторяющиеся кадры: Фуртвенглер перекладывает носовой платок из левой в правую руку и незаметно вытирает ладонь. Может ли идея фильма родиться из одного жеста? По словам режиссера, он хотел «разобраться в событиях тоталитарного периода по-человечески».
В 1933-м по немецкой культуре, в том числе и музыкальной, прошлась соха. Дирижеры-«неарийцы» перебирались в Штаты (например, Бруно Вальтер и Отто Клемперер). Биографы Фуртвенглера отмечают, что вне дирижерского подиума этот человек никак не был героем. Однако в 1933-м он публикует в одной из газет открытое письмо рейхсминистру Геббельсу, где заявляет, что «квоты не могут быть использованы в музыке, как это делается с хлебом или картофелем» и ни одна страна не может себе позволить отказаться от услуг артистов, потому что они евреи. Нацисты, хоть и погневались, но простили Фуртвенглеру эту вольность. Он работал с лучшими оркестрами и много записывал. А с оккупацией Германии союзниками против дирижера было возбуждено дело. Оправдали. Оказалось даже, что Фуртвенглер помогал музыкантам-евреям. Но в Штаты его так ни разу и не пустили.
«Мнения сторон» сняты по пьесе британца Рональда Харвуда. Это напряженная дискуссия, в которой присутствует и такой аргумент: нельзя лишать страдающий народ культуры, — и запись Фуртвенглера звучит как отдельный голос в споре. Фильм упрекали в статичности. Кому-то не хватило в нем действия. А меня огорчило то, что исполнитель главной роли, швед Стеллан Скарсгорд, чересчур телесен. Пластика дирижера была потеряна. Да и в подаче материала слишком многое — «в лоб». Содержательно картина примыкает к трилогии 80-х, в которой Сабо ставит вопрос о взаимоотношениях творческой личности и государства. Открывающий ее «Mephisto» в 1981-м получил «Оскара» как лучший фильм на иностранном языке. Два следующих попали в «короткий список» на «Оскар» и в Канны.
Книгу «Мефистофель. История одной карьеры» (1936) Клаус Манн, сын великого писателя, создал в эмиграции. Современники легко разглядели за его основным персонажем, директором государственных театров рейха Хендриком Хёфгеном, артиста Густава Грюндгенса — бывшего друга Клауса, а пару лет и непрямого родственника (мужа сестры). Вряд ли стоит судить по роману о личности этого человека. Во-первых, Хёфген у Манна, скорее, обуреваемый амбициями ловкач, чем преданный музам артист, а Грюндгенс вошел в историю мирового театра как крупный мастер сцены. И, хотя действительно был любимцем Геринга, спасал жизнь евреев и антифашистов, обеспечивая их выезд из Германии. Кстати, о дружбе. Как-то на день рожденья Грюндгенс получил от премьер-министра сильнодействующий яд: некий совет на будущее. Одним из тех, кто протестовал против предъявленных артисту обвинений «в пособничестве», был Эрнст Буш, тоже обязанный ему жизнью. Не потому ли Грюндгенс незадолго до смерти все-таки посетил Штаты?
Клаус Манн был в 30-е фигурой известной. Как вам такая карикатура? Томас хмурится, а Клаус говорит: «Если дети гениальных людей не бывают талантливыми, так, может, ты не гений?» Бертольд Брехт, не понимавший и не любивший прозы Томаса, был уверен, что будущее в искусстве – за сыном. Но, если бы не фильм Сабо, мало кто вспоминал бы о романе-памфлете «Мефистофель». Разве что в связи со скандалом: до 1982-го книга в ФРГ была запрещена. В прологе премьер-министр среди огромной толпы гостей празднует свое 43-летие. Описан Геринг так: «В лице не было уже ничего человеческого: бесформенный кусок сырого мяса. Премьер-министр величаво проносил сквозь сияющее собрание свой огромный живот». А это Геббельс: «Грациозно волоча косолапую ногу, он ловко проходил по залам, показывая обществу из двух тысяч рабов, попутчиков, обманщиков, обманутых и дураков свой ложно значительный профиль хищной птицы». Почему бы нет? Но объем! Более 300 страниц шероховатого, злобного, прямолинейного текста. Скучно. От сюжетного хода до художественной детали, автор все разжевывает до каши-размазни: «Мефистофеля» Хёфген сыграть сумел, а на «Гамлете» — конечно, прокололся, и, каких бы дифирамбов ему ни пели, сам это чувствует (говорят, и в «Гамлете» Грюндгенс был хорош).
Фильм Сабо много тоньше. Игра Клауса Марии Брандауэра, которого, вероятно, не я одна впервые именно в этом фильме и увидела, — потрясающа. Где герой ловчит, готовый шагать к успеху по трупам бывших друзей и любимых? Где и впрямь подпадает под гипноз, сковавший нацию? Что в нем от служителя муз – что от карьериста? И вообще, если нечего «продавать», обсуждать-то все это зачем? Судьба Хёфгена дана вспышками, и в каждом эпизоде есть над чем подумать. Название фильма обрастает новой символикой. Мефистофель двоится. Актер, воплотивший на сцене искусителя, поддается искушению. А я удивляюсь: почему Брандауэр не был награжден за эту роль (хотя и вошел в короткий список BAFTA)?
В 1985-м за «Оскар» борется фильм «Colonel Redl». Альфред Редль – личность историческая. Его подлинная биография хорошо изучена: занимал должность начальника агентурного отделения в генштабе австро-венгерской армии, накануне Первой мировой войны возглавлял военную контрразведку. Завербовали его в «двойные агенты», как, вероятно, и большинство шпионов и разведчиков с подобной судьбой, на почве сексуальных пристрастий: Редль был гомосексуалистом. 10 лет австрийский офицер делился с русскими и сербами военными секретами родимой империи. Попавшись, покончил с собой во время следствия. Джон Осборн, один из «возмутителей спокойствия» в британской драматургии, написал о Редле пьесу «A Patriot for me» («Все же патриот»). Редль переосмыслен: гомосексуалист, да еще и с еврейской кровью, что приходится скрывать, вынужден защищать интересы чуждой социальной системы, превращающей его в изгоя.
Фильм Сабо, выдержанный в духе эпохи, тем не менее, ассоциативно отсылает к советским процессам 37-38-го. «Жизнь за идею». Убежденный монархист и государственник, Редль трезво анализирует политическую ситуацию. Он осознает, что империя близка к краху, и включается в интригу наследника: по национальности русин, полковник позволяет выставить себя предателем. Заговор, как ему растолковали, необходим для укрепления власти. Опять Брандауэр прекрасен.
Через 3 года появляется «Хануссен» («Hanussen»). На этот раз — сюжет оригинальный. И здесь кольцевая композиция: экранная жизнь героя обрамлена чтением «Отче наш». Солдат, участник первой мировой войны, уцелевший после ранения в голову, получает дар ясновидения. Нет, это не Оскар Лаутензак (Л. Фейхтвангер «Братья Лаутензак», 1943). Он не сотрудничает не только с нацистами — ни с одной из партий, и настаивает на своей политической индифферентности, что его не спасает. В особом даре персонажа Брандауэра не сомневаешься. Хануссен полон чувства собственного достоинства (в глубине души – едва ли богоподобия), убежден в своей избранности, что сквозит в каждом жесте, в каждой интонации. А вот предвидит ли он собственный конец — так и остается не ясным. Любопытен взгляд Брандауэра на эти фильмы. Для него не так важна антифашистская тема, как то, что эти картины посвящены истории центральной Европы. Он выстраивает их в хронологическом порядке – «Редль», «Хануссен», «Мефисто». По словам актера, «человек, не сопричастный истории, лишен внутреннего стержня».
В трилогии Сабо словно намеренно избегает любовных мотивов. Хануссен признается, что не знает этого чувства и лишь однажды, кажется, был близок к нему. Но режиссер с удовольствием говорит о любви. Он относит себя к счастливцам, потому что, создавая фильмы, имеет возможность смотреть на любимых им людей – актеров. Он любит публику и как-то заметил: «Если бы я не надеялся, что своими фильмами иногда могу помочь хоть кому-то из зрителей, бросил бы все и пошел работать санитаром на «скорую помощь».
Ну, и фильмы о любви снимает. «Meeting Venus» («Встреча с Венерой, 1991») – еще и встреча с «Тангейзером» Вагнера. Парижский оперный театр собирает международную труппу под руководством венгерского дирижера. Я была подготовлена к тому, что увидела на экране, впечатлениями советских и российских дирижеров, работавших за границей. Помню выражение лица Геннадия Рождественского, когда он рассказывал об огромных часах, — очевидно, самом важном предмете в репетиционном зале. Как только минутная стрелка касалась цифры, означающей окончание репетиции, оркестранты «слагали оружие». Пара тактов, выходящих за пределы отмеренного срока, могли быть расценены как предательство завоеваний музыкантских профсоюзов. Звучит идиотизмом, да, но это те реалии, с которыми нельзя не считаться. Дирижер-персонаж фильма в ужасе от этих порядков, премьера представляется ему делом несбыточным. В финале торжество демократии доведено до совершенного абсурда: поднять пожарный занавес имеет право лишь один рабочий, и он вынужден стоять рядом с механизмом сложа руки, поскольку несколько часов назад профсоюз рабочих сцены объявил забастовку. Но – ах, happy end! – оперные звезды решают все-таки спеть оперу в концертном исполнении. И оглушены аплодисментами.
Положенный в основу сюжета «Тангейзера» философский конфликт Венеры небесной и Венеры земной Сабо переносит в труппу. В ней каждый кого-то любит, но, поди разберись, в каком обличье выступает в этих фрагментах мозаики богиня любви. Для меня настоящим открытием стала женственность Glenn Close и сыгравший дирижера французский актер Niels Arestrup. Легкая и умная (а это всегда сложно сделать), ироничная комедия. Настроение после нее точно улучшается. Рекомендую.
До встречи через неделю.
Монреаль
