Носитель русского языка мужского пола, которому и подумать-то некогда, рубанет с прямотой жителя села Ивантеевки: «Водки или пива». И контекстами снабдит: «Уговорили полбанки» Вариант: «Выжрали по полбанки». Натуры утонченные, рафинированные поместят в емкость варенье, на крайний случай – повидло. Спросите детей. В современном мире можно ожидать конфет, чипсов. Цитирую обращение к Божьей коровке:«Принеси кефира
И головку сыра,
Творога, сметанки,
Молока полбанки» («Божья коровка»).
Мне тут в интернете попалось: «Уговорил с утра полбанки сгущенки – и окосел. Совсем плохой стал!»
К слову, сыр головками разве что герои переводов с английского — в башмаках от Конашевича — считают. Так откуда взялась эта странная тара? Догадываюсь, что речь идет о сгущенном молоке. А еще подозреваю, что поэту не хватило умения. Нужного слова не подвернулось. Как и в стихотворении о муравьях на вечную тему «все познается в сравнении»:
«Им травинки – деревья,
Им ромашки – дубы,
Муравейник – деревня,
Мхи – густые сады.
Люди тоже как точки,
Если с неба смотреть.
И холмы словно кочки,
И река будто плеть» («Муравьиное»).
Вы тоже заметили? Слово «плеть» — инородное, выпадает из ряда (о новаторской рифме «дубы – сады» умалчиваю). А знаете, ведь я начала с того, что невзыскательный читатель обзовет придирками. Что ж, извольте. Стихотворение «Дворняжка»:
Несешься вихрем по двору
И разгоняешь галок в клочья!
Давай тебя я подберу?
Не хочешь, шустрый мой, не хочешь…
Товарищи дорогие, «в клочья» (коннотация остро отрицательная) рвут (раздирают, терзают). Разгонять «в них» русский язык не приспособился. Шустрый песик превращается в малограмотного террориста. А автору – хоть бы хны. Вот пример нехарактерной грамматической формы:
«По дождику и холоду,
В тумане и в пурге —
Все прыгаю,
Все прыгаю
Я на одной ноге!» («На одной ноге»)
Новация прозрачна: если не коверкать язык, рифма у поэтессы не клеится. «В пургу – на одной ногу»?
Читаем дальше:
«Бежит дорога вдалеке
– по ней иду пешком.
По ней иду не налегке –
с огромным рюкзаком» («Рюкзак»)
Одно из двух: или лирический герой вместе с нами смотрит на бегущую вдалеке дорогу, или по ней идет. Скажете, нам предлагают уяснить, насколько тяжело он нагружен? Да с такого расстояния как раз и не понять, что там и в каком количестве тащат, и смысл стихотворения испаряется. Между прочим, решение лежит на поверхности: «По ней пойду пешком». Глагол совершенного вида, относящий действие в будущее, дарит время до этой дороги добраться. У молодого поэта Дины Бурачевской с употреблением глагольного вида вообще проблемы:
Разболелся у меня
Зуб уже четыре дня!
Я от боли и испуга
Скорбно ползаю по кругу. («Зубное»)
Детей вводят в заблуждение. Зуб у героини, вероятно, болит уже четыре дня. Или разболелся 4 дня назад. Так не лучше ли поведать об этом печальном событии прозой? Хотя и стихи годятся, в таком варианте:
Разболелся у меня
зуб!
Уже четыре дня… (и т.д.)
С акцентологией автор сражается не на жизнь, а на смерть. Безусловно, в поэзии дозволительно ставить ударение на тот слог, что диктуется метром. Но мы говорим о детках. А с ними подобный фокус нужно проделывать особенно тщательно:
«Он покОсится с упрёком,
Возмущаясь мною,
И поскачет диким скоком
С выгнутой спиною» («Под одеялом»)
Нельзя кормить маленьких «покОсившимся» котенком, языковое несварение заработают.
На вопрос, играю ли я в карты, я обычно отвечаю, что не азартна. Привираю. Просто у меня азарт иной, и лучший отдых в выходной день я представляю себе так: сесть у компьютера и поискать новых авторов. В детской поэзии – тоже. Помогают электронные журналы. «Кукумбер», «Электронные пампасы», «Желтая гусеница». На фестивале Чуковского охотиться хорошо, тем более что народ вокруг дома Дедушки Корнея собирается симпатичный. Так я и поймала уже упомянутую Дину Бурачевскую, автора пока лишь одной опубликованной в бумажном варианте книги, под названием «Салют из тысячи огней». Не покупайте, пусть даже интересный детский поэт, человек большой души, Михаил Яснов советует, уверяя, что Бурачевской свойственно «не просто чисто и аккуратно писать…» Чем бы ни завершил Яснов эту похвалу, с первой ее частью никак нельзя согласиться. Кстати, из рецензии следует, что Бурачевская посещает творческие семинары, то бишь учится. Вот и славно. Потенциал у нее есть:
Я очень старалась,
Я вывела слово,
Немножко коряво,
Немножко корова.
Немножко карета,
Немножко корыто –
Значенье его
До сих пор не открыто («Курица лапой»)
Или это:
«На слона ушастого
Очень он похож
Потому что с ластами,
Потому что еж» («Художница»).
Да, об иллюстрациях «Салюта из тысячи огней»: я называю этот стиль «Поздравительная открытка 50-х, рекомендованная райкомом». К стихотворению «Подарок маме» (исключительно бездарному) почему-то нарисовали картинку с девочкой, а лирический герой в нем – мальчик. Хотя – некоторым мама нравится.
А теперь – вариация о муравьях другого автора:
В густой-густой-густой траве
Пропал однажды мураве…
Ведь он не слон и не жираф,
А просто маленький мурав.
Обычный гриб – уже гора
В сравненье с капельным мура.
И даже листик чересчур
Велик для крошечного мур.
И кто в траве отыщет му –
Дарю корову я тому!
Имя Галины Дядиной я почерпнула из тех же источников. Пока опубликовано 2 ее сборника: «Морская азбука. Книжка в тельняшке» и «Пуговичный городок». И еще «Звездная книга. Поэтическая астрономия» (я бы купила), в соавторстве с Андреем Усачевым. Ну, ладно, бываю я занудой, однако начну опять с неудачного. Чуковский, доказывая, что дети – прирожденные лингвисты, ссылался на употребление ими частиц. О, коварная часть речи (напоминаю: же, только, -то, -либо и т.д.), в любом языке – статья особая. Научились умно распоряжаться этим специфическим подарком, позволяющим выделить, ограничить слово, выразить свое к нему отношение, — считайте, овладели языком.
Висел в галерее старинный портрет,
Портрет не обедал сто семьдесят лет.
Сто семьдесят лет провисел без котлет,
Забыл про паштет, винегрет и омлет.
Но люди не брали, конечно же, в толк,
Что бедный портрет-то голодный, как волк. (История с портретом).
Да, частица «-то» создает здесь эффект «масла масляного». Очевидно, что понадобилась автору для выстраивания ритма и, на мой взгляд, испортила впечатление. Бывает, что проблемой становятся указательные местоимения (тот, такой, столько…) – шлепают их куда ни попадя, забывая, что их функция в языке – заменять нечто сказанное много выше или много ниже. Прелестное стихотворение:
Если я во сне летаю,
Набираю высоту,
Обгоняю птичью стаю –
Это значит, я расту.
Мне один знакомый метко
Так сказал (и был он прав):
«Мышь во сне летала редко,
Чаще всех летал жираф!»
Или «метко», или «так». Обидно. И все же навязчивой мысли, что поэтесса упорно борется с языком, впихивая его в стихотворную форму, никак не возникает. Придумала – и рассказала.
Дядина талантлива. Из процесса прочтения ее сборников вы выходите без увечий, не обрезав ни глаза, ни уха. Почти. Ох, уж это «почти». Но, если вы поняли, на что способен автор, рифмованные строчки вместо поэзии заставляют поморщиться. Ну, да ладно. Книги Дядиной хочется цитировать (и деткам читать, чем я и занимаюсь). Из «Пуговичного городка»:
«Избушка,
Забор,
От забора – калитка –
Всё это с утра
Надевает улитка.
Спросонок,
С трудом побеждая зевоту,
Наденет –
И пулей летит на работу».
Еще (не удержаться):
«Как фарфоровая свинка,
Наша круглая планета,
У нее есть прорезь где-то –
Там, где розовая спинка.
Значит, в ней копилка чья-то,
Раз бросают в прорезь эту
Каждый вечер в час заката
Солнца медную монету».
Из «Морской азбуки»:
Как-то колючая рыба-игла
В море дырявую лодку нашла,
Дырку заштопала ей на боку
И возвратила назад рыбаку.
И с иллюстрациями в сборниках порядок. Впрочем, все мною написанное, как всегда, — лишь приглашение к разговору. В конце концов, полбанки тоже можно рассматривать с двух позиций: оптимиста и пессимиста.
До следующей встречи!
Монреаль
