Приходя домой, выключайте электрические приборы

«Подрагиваем» мы и на детективе, и на триллере; бывает, что и на мелодраме. Но ужас как важнейшая жанровая примета появляется только там, где нас прежде всего намерены по-настоящему напугать — чтобы сна лишить эдак на месяцок. Ни тема, ни сюжет, ни действующие лица – сами по себе не критерий.И хотя все страхи основаны на страхе конечности бытия, романов и фильмов ужасов с участием персонифицированной смерти почти нет. Ей обитель — философская притча. Отрадно, что в кинематографе, не на пустом месте выросшем, этот образ трактуют правильно, одаряя довольно обыденной внешностью. «Боязнь страны, откуда ни один не возвращался», провоцирует на раздумья, а с такой Смертью можно поговорить, что, кстати, скорее, снимает страх: общаясь, мы надеемся на понимание.

Впервые подобный кинодиалог произошел еще в немом кино: в 1921-м Фриц Ланг познакомил зрителя с «Усталой Смертью». В немецком языке это имя существительное — мужского рода. Соответственно, и на экране — одетый в длинную, глухую, черную рясу господин средних лет. Нацепи на него сюртук – вылитый сосед-нотариус! Не потому, что не было спецэффектов: Смерть в фильме отделяет огонек от горящей свечи (символа жизни), держит его между ладонями и бесстрастно задувает. Просто здесь скелет и череп ни к чему – образ и так трагичен.

В киноужастиках давно сколочена группа проверенных, крепких кадров – Дракула, Франкенштейн и прочие монстры от Universal и британской студии Hammer. Но сама я испытываю потрясение, когда мне навстречу вверх по тротуару осмысленно едет ножная швейная машинка фирмы «Зингер». Когда привычные предметы и явления меняют свою суть, отвечая донельзя расширенному мировоззрению инуитов: «все вокруг обладает душой». И «home, sweet home», который превращается в безжалостного убийцу, омолаживаясь за счет «переваренных» им постояльцев, куда страшнее «дома с привидениями», — от призрака мы, как правило, ничего хорошего и не ждем.

К слову, взбунтовавшийся искусственный интеллект, с точки зрения гипотетической опасности, – едва ли не будущее homo sapiens (все мы уже зависим от домашнего компьютера), но, как ни странно, его нехорошее поведение волнует меня меньше, чем распоясавшаяся хлеборезка. Дело тут в степени абсурда, в том «послевкусии», с которым я покидаю кинотеатр. Фильмы о терминаторе – все-таки не «страшилки», это боевики.

Флора в ужастиках активизируется редко: то ли ей не очень повезло, то ли нежность цивилизованного человека к своему саду-огороду препятствует. В конце 50-х английский режиссер Чарльз Саундерс заставил группу ученых натолкнуться в джунглях на племя, приносящее жертвы плотоядному растению. Полна чудес могучая природа — ну, и ладно, от нас-то она далеко. Однако через несколько лет уже и в английском городке пачками исчезают женщины… «Пожиратель женщин» («Womaneater») особого успеха не имел. Но те, кому нужно, его посмотрели. И в 1960-м на экраны вышел «Магазинчик ужасов» («The Little Shop Of Horrors») — пародия, и я бы в этой теме о ней не упоминала, если б не пара фактов. Во-первых, в «Магазинчике» впервые снялся Джек Николсон – в роли мазохиста, который попадает в кабинет к зубному врачу сразу после того, как самого дантиста угрохали; садится в кресло к убийце, рабочему цветочного магазина, и встает с него с поредевшими зубами и сумасшедше-счастливой улыбкой на просветленном лице. Сыграно блестяще. И, во-вторых, режиссер фильма Роджер Корман – неутомимый труженик на ниве создания «ужастиков», а его творчество отражает массовые зрительские запросы в этой области.

Он прилежно усвоил открытый еще Цукором закон — «наибольший доход приносят фильмы категории В» — и всю жизнь ваяет их «из воздуха», кажется, принципиально не переступая границ 100 000-долларового бюджета. Соратники по искусству шутят, что он может снять фильм в телефонной будке, использовав аппарат в качестве декорации и главного героя и оплатив постановку монетой, которую выбьет из телефонной щели. Попутно режиссер привечает «юных дарований». Чарльз Бронсон, Питер Фонда, Робер де Ниро, а из известных режиссеров, например, Скорсезе, Коппола и Камерон дебютировали под его непосредственным, и очень жестким (на съемках он тиран), руководством. Свою автобиографическую книгу Корман назвал «Как я снял в Голливуде сотни фильмов и не потерял ни цента». Скромняга! Мог бы добавить – «заработав на собственные студии». Корман первым подсчитал, что в Европе производить фильмы дешевле, чем в Америке, и гонял туда чартерными рейсами. Именно он, не озабочиваясь декорациями или муниципальной лицензией, выбирался на натуру – будь то улица или парк – и снимал, пока кто-нибудь из движимых гражданским долгом очевидцев не вызывал полицию. Причем, снимал невероятно быстро (на «Магазинчик» у него ушло 2 дня) и, уж если декорации построены, а время пребывания на площадке оплачено, не позволял добру пропадать: за часок набрасывал свежий сценарий и пек по нему картину в тех же стенах и с тем же актерским и техническим составом.

К зрителю Корман относится с таким же пренебрежением, что и Хичкок. Исходит (справедливо, впрочем) из того, что не всегда нас влечет в кинотеатр святое желанье прикоснуться к искусству. Ему принадлежат афоризмы: «В фантастических фильмах монстр должен быть больше, чем главная героиня» и «Пока за реки крови и голые сиськи будут платить – я буду их снимать». Захотелось по-простецки побалдеть от страха? – пробегитесь по его фильмографии. Подлинно на все вкусы: уроды с того света, демоны и ангелы, космические пришельцы, мутанты из химических лабораторий, вампиры, дьяволы, вселенские катастрофы, зомби и серийные убийцы. Есть у режиссера и своя Джомолунгма – экранизация произведений обожаемого им Эдгара По. Это семь фильмов, среди которых лучшим называют «Падение дома Ашеров», худшим – «Ворона». К настоящему моменту устарели. Но авторитет Кормана высок. Энди и Ларри Вачовски («Матрица») публично признались, что решение перейти из плотницкого в киноремесло они приняли по прочтении его книги.

Гораздо чаще одушевляются машины и механизмы. Обзавестись собственной злой волей могут паровой каток для белья («Mangler», 1994, по Стивену Кингу), зеркало — «Зеркало, зеркало» («Mirror, Mirror», 1990), лифт — «Лифт» («De Lift» голландца Дика Мааса), телефонный аппарат (действительно!) – «Набери номер помощи» («Dial – Help», 1988 — совместный итало-американский фильм Руджеро Деодато, в котором убивает накопивший эманацию зла телефон линии доверия), электрическая энергия, то есть ВСЕ имеющиеся в доме электрические приборы, — «Пульс» («Pulse», 1988). И, сколько ни изобретай «защиту от дураков» («foolproof»), сколько гарантий ни оплачивай, не спасет ничто, поскольку разумной причины, по которой миксер вменяет себе в обязанность изувечить домашнюю хозяйку, не существует. По крайней мере, в кино она не приводится.

В 1971 году взбесился автомобиль. Первым полнометражным фильмом 24-летнего Стивена Спилберга стала снятая им для телевидения «Дуэль». Сюжет фильма для американца апокалиптичен и, по утверждению режиссера и сценариста, базируется на реальном переживании: машину обычного служащего вдруг начинает преследовать бензовоз, вынуждая его в итоге вспомнить, что он мужчина, и сразиться с супостатом. Когда бензовоз разбивается, герой видит, что в нем и не было водителя. Режиссер хотел снять немое кино — студия воспротивилась. Но в фильме звучит всего 50 строчек текста. Это захватывающее зрелище — мистика, скорость, неуклонно возрастающее напряжение, абсолютная концентрация внимания на перипетиях погони. Конечно, фильму подражали – кроваво и скучно.

В 1983-м Джон Карпентер, режиссер прославившего его фильма «Halloween», ставит по Стивену Кингу крепкий ужастик «Кристина». То, что герой фильма дает имя первому собственному транспортному средству, меня не удивило. Но после просмотра я даже в Спилберга заглянула. Мотив «машина — ревнивая возлюбленная» был для меня новым. Карпентер – меломан, фильм интересен не только видео-, но и аудиорядом. Сам режиссер «Кристину» не любит и говорит, что взялся за нее только потому, что ничего другого под рукой не было. Но я бы рекомендовала. Стивен Кинг в конце концов тоже не удержался и по собственному сценарию снял фильм на тему бунта машин и механизмов — «Максимальное ускорение» («Maximum Overdrive», 1986), оцененный критиками и как лучший, и как худший фильм года.

Вот то, что кукла на экране шалит, — естественно. Двойственность природы, символизм сказывается. Взрослые когда-то помещали антропо- или зооморфную куклу посредником между человеком и «горним» или «нижним» миром, подозревая за ней скрытую, не всегда полезную деятельность. В жестокости европейского народного кукольного театра сохранилась эта обрядовая сторона. Английский Панч за двадцать минут «мочит» всех – ребенка, надоевшего непрерывным плачем; жену, полицейского, доктора. Когда однажды кукловод попытался смягчить персонажам нравы, его избили.

Для ребенка механическая кукла – скорее, помеха фантазии, чем удовольствие. У Тэффи есть рассказ «Игрушки и дети»: «В заводной игрушке соединены все недостатки: она изображает человека или животное, вполне сходное с оригиналом, и вдобавок заставляет его делать одно определенное дело: мотать головой, шагать по комнате, танцевать. Что делать с такой штукой? Представьте себе человека, который может только кивать головой и бить палочкой по собственному колену. Каким углом, скажите, может он войти в вашу жизнь?». В современной нам цивилизации кукла-игрушка противопоставлена непохожему на нас, но двигающемуся миру машин. Ожившая (как статуя в древних мифах), она особенно жутка отсутствием мимики и вроде бы неловкими жестами. Но эта «нелепая жестокость» всегда достигает своей цели.

В конце 80-х на экране задвигалась целая плеяда злокозненных кукол. Режиссер Том Холланд («Детская игра» — «Child’s Play») с помощью технологии «вуду» переселил душу серийного убийцы, нашедшего свой бесславный конец посреди коробок с игрушками, в чемпиона продаж, «хорошего парня» Чаки, — малосимпатичную, на мой взгляд, куклу: чересчур нависшие надбровные дуги. Далее все понятно, поскольку изобретательность профессионала превозмогает и смешные размеры.

Режиссер Стюарт Гордон – поклонник знаменитого создателя литературных «страшилок» Говарда Ловкрафта – приписывает игрушкам человеческую мораль. Защищая хозяев, они карают воров и забывших о своих обязанностях пап и мам («Куклы» — «Dolls»). Те, кто подвергся наказанию, сами становятся куклами — и мы понимаем, что с прелестными старенькими и старомодного вида хозяевами не все чисто.

«Детская игра» имела несколько продолжений, но все-таки рекордсменом по их числу стал «Повелитель кукол» («Puppet Master») Дэвида Шмоллера. Думаю, потому, что в этой картине игрушка напрямую связана с идеей бессмертия (когда вы покупаете антиквариат или большого попугая-ару, не мелькает у вас мысль о скоротечности бытия?). Кроме того, у каждой куклы в фильме не только яркая внешность, но и свой характер (в «Dolls» они анонимны).

Переиначенная сущность – приманка, о клоунах тоже снята целая серия, да и дьявол в традиции райка – фигляр. Временами убивают детки. Но эти фильмы и смотреть не советую. Поберегите нервную систему! А чтобы получить представление о том, на что гораздо дитятко (если вы сами этого еще не знаете), перечитайте рассказы Рэя Брэдбери.

С теми, кто от роду только пугать и способен, встретимся в следующий раз.