С балетом «Чудесный мандарин» венгерскому композитору Бартоку чудовищно не повезло.
Это сейчас Бела Барток (1881-1945) – классик, величайший композитор ХХ столетия, ученый-этномузыковед, гордость Венгрии с портретом на 1000-форинтовой купюре и с памятниками в Будапеште, Лондоне, Брюсселе. А тогда, ровно 90 лет назад, он, сочиняя музыку под сильным влиянием Стравинского, Шёнберга и Рихарда Штрауса, обрекал себя на крупные неприятности.Одноактный балет-пантомима, совсем не длинный, категорически не желали ставить. И не из-за проблематичной для слушания музыки, а из-за содержания, по сути – из-за танцев.
Наконец, 8 лет спустя, удалось выпихнуть балет на сцену в Кёльне. Немедленно разразился страшный скандал, и немецкая цензура поспешно запретила сие произведение искусства как «непристойное». С тех пор (если не считать еще одной попытки в Праге) балет стали исполнять в виде оркестровой сюиты, сократив партитуру на треть.
Что ж там такого жуткого было в этом балете?
Прежде всего, Барток поместил свой сюжет в Китай (но даже это ему не помогло). Трое нищих молодых людей, ютящихся в каморке на первом этаже, остро нуждаются в деньгах и поручают единственной среди них особе женского пола исполнять призывно-эротические танцы, стоя у окна, дабы завлекать богатых ротозеев и грабить их. Первые два танца проходят впустую – клиент «идет» безнадежный. Третий танец привлекает человека состоятельного, мандарина. Тот настолько ошарашен прелестями танцовщицы, что набрасывается на нее, прямо скажем, не скрывая своих пагубных намерений. Понятное дело, горячие китайские парни свою подругу в обиду не дали: на мандарина набросились, ограбили, связали, подушками придушили, мечом несколько раз прокололи, на лампе, свисающей с потолка, повесили. В общем, не дом, а сплошной хэллоуин. Самое пикантное, что задушенный, заколотый и повешенный мандарин не умирает! Оборвал шнур лампы и, связанный, прыгает по комнате, излучая недоброе свечение. В конце концов девица понимает, что мандарину проще уступить, чем объяснить что-либо. Бойкого влюбленного развязывают, в результате чего он дорывается до девицы, обнимает ее и, умиротворенный, отдает концы.
Такая вот романтика. Сейчас, конечно, можно говорить, что Барток «опередил свое время». Но тогда, видимо, воспитанные на условных страстях Тристана и Изольды немецкие мужчины не посочувствовали страданиям злополучного китайца. Может быть, немецкие женщины не были в восторге от завлекательных танцев, а тем более – от реакции на них своих мужей? Все может быть. Факт остается фактом – балет запретили.
Сейчас-то, конечно, по нынешним меркам, такой сюжет вполне сгодился бы для детского утренника. Поэтому балет, начиная с 1983 года, периодически танцуют то там, то тут в полном объеме. Но Кент Нагано, видимо, решил не рисковать и сберечь нервы честных монреальцев.
Так что на концертах 26 и 27 ноября его оркестр OSM будет исполнять музыку «Чудесного мандарина» в виде сюиты.
На этом, впрочем, ни китайские, ни прочие чудеса концертной программы не заканчиваются. В тот же вечер оркестр исполнит произведение китайского композитора Тань Дуня (впрочем, давно проживающего и творящего в Соединенных Штатах). Оно называется «Оркестровый театр», часть I: Сюнь».
Сюнь, между прочим – древнейший вид глиняной китайской флейты типа окарины, в форме то ли ласточкиного гнезда, то ли огромного яйца. Современные археологические исследования свидетельствуют, что глиняный сюнь использовался во время охоты еще 8000 лет тому назад.
Пара ноктюрнов Клода Дебюсси (1-й и 2-й) по сравнению с музыкальными находками и выходками Бартока покажутся делами давно минувших дней.
И совсем уже звуками другой эпохи (да так оно и есть!) прозвучит бетховенский 4-й концерт для фортепьяно с оркестром. Солирует Тиль Фельнер.
Уроженец Вены, Тиль Фельнер (Till Fellner) проучился какое-то время в консерватории, но затем предпочел брать частные уроки у таких заметных людей, как Альфред Брендель и Олег Майзенберг. Результаты не замедлили сказаться. В 1993 году Тиль получил первую премию на Международном конкурсе им. Клары Хаскиль в Веве (Швейцария). С тех пор охотно исполняет как классическую музыку (Бах, Моцарт, Шуман, Лист, Шуберт), так и модернистскую (Шёнберг, Берг, Веберн). И, конечно, Бетховен.
Концерты состоятся в зале Salle Wilfrid-Pelletier и начнутся в 20:00. Цены на билеты: от $25 до $143, в зависимости от ряда.
27, 28 и 29 ноября в зале культурного центра им. Пьера Пеладо (Centre Pierre Péladeau, UQÀM) выступает Монреальский джазовый балет, Les Ballets Jazz de Montréal. Труппа покажет программу, подготовленную хореографом Азур Бартон (Aszure Barton), которая, несмотря на молодой возраст, уже успела проделать огромную работу, ставя балетные танцы с самыми разными мастерами, театрами и компаниями. Среди них – Михаил Барышников, Джульярдская школа, Американский балетный театр II, Марта Грэм, бродвейская постановка «Трехгрошовой оперы» и так далее.
В Монреале она покажет премьеру балета «Комнаты Жака» (Les Chambres des Jacque).
А Монреальский джазовый балет ведет отсчет своей деятельности от 1972 года. Но это формально, а по-настоящему труппа возродилась, когда танцор Луи Робитай (Louis Robitaille) стал ее художественным руководителем. Он сделал ставку на высокую энергетику исполнения и полное обновление репертуара, следуя новейшим тенденциям современного танца.
Сотрудничество Азур Бартон с монреальскими танцовщиками должно быть многообещающим и наверняка сможет доставить удовольствие даже тем, кто никогда прежде не интересовался современным балетом.
Начало спектаклей в 20:00. Цена билета — $47.
29 и 30 ноября в часовне Нотр-Дам-де-Бонсекур (Notre-Dame-de-Bon-Secours) начинается серия рождественских концертов.
29 ноября в 13:30 и в 15:00 выступит хор Le Choeur du Richelieu (из городка Saint-Jean-sur-Richelieu), дирижирует им Жан-Мишель Ламот (Jean-Michel Lamothe). Хор существует с 1952 года и состоит из 60 певцов в возрасте от 20 до 80 лет. Репертуар хора – религиозная и светская музыка, оперные арии, музыка эпохи Возрождения и квебекские песни. И, конечно же, рождественские песнопения!
30 ноября в те же часы дважды выступит монреальский хор Choeur Enharmonique, которым дирижирует Давид Доун. Это коллектив сравнительно молодой – он возник в 1990 году. Его еще называют «Вокальный ансамбль радио Квебека».
Все эти концерты – совершенно бесплатные. Подарок нам на Рождество!
Ну и, конечно, гореть мне в специальном аду для женоненавистников, если не помяну концерт обворожительной Сары Брайтман (Sarah Brightman), намеченный на 26 ноября в Белл-центре (билеты от $75 до $125).
У Сары Брайтман – все в двух экземплярах.
Две страны, две карьеры, два голоса, даже две внешности.
В 80-е годы она, молодая англичанка, прославилась в качестве артистки лондонского музыкального театра, сотрудницы и подруги композитора Эндрю-Ллойда Уэббера. Она весьма успешно исполнила роль Кристины в его мюзикле «Призрак оперы» и в 1984 году вышла за него замуж. Казалось бы, все цели достигнуты, чего еще желать?
Однако, все это было только начало…
В 1990 году Сара бесстрашно развелась и во всех смыслах начала «новую жизнь», отказавшись от накатанной колеи «вечной Кристины».
Как раз в это время начал обретать популярность новый жанр под названием «кроссовер» — смесь (когда непринужденная, а когда и весьма искусственная) самых разных жанров, но чаще – классики с роком или попсой.
Движение, конечно, первыми начали рок-музыканты. Еще Джон Лорд умудрялся сочетать свою деятельность в группе Deep Purple c cозданием симфонических пьес и циклов. Рик Уэйкман, Джефф Линн, Роджер Уотерс, все они так или иначе наводили мосты между роком и оркестровой музыкой; это часто получалось интересно, а иногда даже очень и очень здорово. А уж когда Фредди Меркьюри и Монсеррат Кабалье органично спели вместе, то не осталось сомнений: возможно все!
Но вот в 90-е и мастера классического репертуара начали двигаться во встречном направлении. И это было не всегда хорошо.
Скажем, одни певцы – маститые и увенчанные лаврами – вдруг начинали втискивать свои почтенные животы в ряды поп-исполнителей, и это оставляло недоуменное ощущение: «А зачем?»
Другие, не дотянувшие до калибра «великих» — слишком пыльноватые голоса для оперы, слишком «правильно поставленные» для рок-музыки, но жить хорошо тоже хочется! — сделали себе имя на насильственном компромиссе, превращая оперные арии в китч.
Появились такие группы, как Nightwish – мелодичная музыка и классический вокал при технических средствах хэви-металла. Кстати, здорово.
Но Сара Брайтман поступила наиболее интересным образом. Она усиленно занялась постановкой голоса и разработала свой диапазон в 3 октавы как смогла.
Это не сделало ее оперной певицей – но довольно миленькое, «ангельское» такое сопрано Сара приобрела. С тех пор у нее «два голоса», что она умело использует: один попсовый, на связках, другой – классический, на диафрагме. Иногда весьма эффектно.
Наиболее показательный пример тут – композиция Anytime, Anywhere из альбома Eden. Как это часто у Сары бывает, под невинным англоязычным названием прячется что-то знакомое, старинное и очень европейское. В данном случае это «Адажио» Альбинони. Одну и ту же мелодию она пропевает трижды: сначала «попсовым» голосом, потом – в духе мюзикла, и вдруг – так неожиданно, что вздрагиваешь – переходит на полнозвучное, плывущее где-то очень высоко, «настоящее» пение. Эффект безотказный!
Сара переехала в США и выпустила серию коммерчески успешных альбомов. Успех сослужил ей хорошую службу: судя по фотографиям, певица с возрастом значительно похорошела. Простоватая толстушка 80-х выработала имидж утонченной, интригующей дамы высшего общества. Ей это очень к лицу.
Если на ту же сцену не выйдет, скажем, Анна Нетребко…
Монреаль
