Два года назад художественный руководитель музыкального фестиваля в Орфорде Jean-Franсois Rivest заказал монреальскому композитору, дирижеру и виолончелисту Айрату Ишмуратову написать музыку для оркестра и… чечеточника. «Я ее быстро написал, всего за 2 недели. Но сначала не мог понять, что же делать. Оркестр с чечеточником – что это такое? И я решил: пусть в основе этой музыки будет сказка. И выбрал русскую народную сказку из сборника Афанасьева о батраке Шабарше и водяном чертенке.По сюжету она напоминает сказку Пушкина «О попе и работнике его Балде». И вы увидите, что на сцене делает Макс Поллак – он действительно все это играет. Надо сказать, что эта музыка прозвучала в исполнении престижного солидного оркестра и была замечена художественными руководителями из Европы».
А в этом году 6 июня в 8 часов вечера в программе концерта камерного оркестра Nouvelle Génération в Salle Claude Champagne вы сможете не только услышать произведение Айрата Ишмуратова «Шабарша», но и увидеть его в исполнении артиста, которого нельзя назвать просто танцором. Max Pollak – это живой музыкальный инструмент, который звучит весь от макушки до самых пяток. Звуки при этом получаются вполне подходящие для того, чтобы их можно было встроить в музыкальную композицию. Он чечеточник, музыкант, играющий на ударной установке, певец и, наконец, человек, который занимается таким непереводимым на русский язык делом, которое называется body percussion.
— Макс, вам самому удалось прочитать эту сказку?
— Помнится, Айрат предложил несколько сказок, но было понятно, что «Шабарша» ему ближе всех остальных. И я нашел эту историю смешной и забавной. Всегда получаю удовольствие от произведений, которые полны юмора. Люблю делать такого рода вещи и наслаждаюсь, рассказывая истории. Одновременно я танцую, двигаюсь и попутно делаю многое другое. История о Шабарше отлично вписалась в ситуацию.
— Изначально вы танцор степа. При этом вы привнесли в свои выступления элементы из других танцев, и не только танцев, но и видов сценического искусства.
— Да, я еще внес в постановку элементы body percussion…
— Прямо в процессе танца?
— В «Шабарше» я использую элементы body percussion, но не много. Поскольку Шабарша по стилю скорее фарс, если следовать за определением сценических работ такого рода. Это мне тоже очень нравится делать. Все движения происходят одновременно со степом, потому что я вынужден производить звуки, которые написаны в нотах Айратом. И это все не так трудно делать, пока я работаю над образом.
— Сколько репетиций с оркестром у вас запланировано?
-У нас будет 2 репетиции с оркестром. А больше и не нужно. К сегодняшнему дню я уже дважды показывал эту вещь. Айрат сейчас репетирует с оркестром. Это не очень трудно — соединить мое шоу и оркестр в единое целое, достаточно одной репетиции.
— Как долго длится ваше представление?
— Всего 15 минут.
— И все это время вы танцуете?
— Да, кроме одного момента, когда я пересекаю сцену. По сюжету в этот момент я попадаю в подводное царство. И должно быть царство короля, который живет под водой. Маленький водный чертенок все время должен советоваться со своим дедом – королем этого царства. Я как раз и танцую этого чертенка. А дирижер оркестра выступает в роли Шабарши. Оркестр — это же голос Шабарши.
— То есть, в течение всей музыкальной пьесы вы должны находиться в общении с дирижером?
— Да, конечно. Мы взаимодействуем.
— По-моему, это очень оригинальный ход для представления музыкального произведения такого рода. Вам уже доводилось работать с оркестрами, которые исполняют классическую музыку?
— Да, это одно из направлений моей деятельности.
— А музыку каких композиторов вы исполняете своим телом?
— В прошлые годы я работал над музыкой таких композиторов, как Мендельсон, Бах и др. Иногда я добавлял степ к базовым классическим произведениям. Современный американский композитор Мортон Гулд написал Tap Dance Concerto Toccata в 1952 году. Это произведение длится 25 минут, состоит из 4-х частей и считается классическим. Но солист в нем — это танцор степа. Для танцора написан ритм, который он должен выбивать чечеткой. Чечеточнику надо запомнить ритм и представить, какие движения можно использовать для того, чтобы попасть в этот ритм. В течение долгого времени это была единственная пьеса, в которой чечеточник выступал в качестве солиста. Это очень красивая музыка, но она звучит немного старомодно, потому что ей уже 60 лет. Многие оркестры, которые хотят со мной сотрудничать, всегда задают вопрос, что еще, кроме этой мелодии, у меня есть. Мне приходится отвечать, что, к сожалению, нет ничего специально написанного для ритма. Но у меня есть очень талантливые друзья – композиторы в Нью-Йорке, которые могут написать музыку для оркестра и для меня. И если я принесу вам музыку, которая написана специально для меня, будете ли вы ее исполнять? И первыми, кто сказал «да», был Kitchener-Waterloo Community Orchestra в Торонто. Я дал им 2 пьесы, написанные для оркестра с чечеточником специально для меня. Одна из них будет исполняться 6 июня. Другая написана турецким композитором на народный танец. Они абсолютно разные по стилю. И я показывал свои работы на фестивале в Орфорде. Два очень важных для меня человека увидели то, что я делаю. Один – художественный руководитель любопытного музыкального фестиваля в Германии. Он предложил мне выступить с сольной программой без оркестра. А другой, Мишель Штраус, фантастический виолончелист. У него есть Фестиваль камерной музыки во Франции. Мишель пригласил меня выступить с ним в Джиберли, и в конечном итоге мы сделали 5 разных пьес. Был приглашен французский композитор, который написал дуэт для степа и виолончели. Это совершенно новое произведение, такого соединения разнородных элементов – чечетки, body percussion, голоса, оркестра и работы с публикой — еще не было. Мы показали это в прошлом году. Сейчас я наслаждаюсь процессом работы. По-моему, оркестр, дирижер, публика тоже получают удовольствие от того, что они видят, слышат и сами делают, от разнообразия элементов, сведенных в одно общее действо. Я продолжаю работать в этом направлении, ищу партнеров в Европе и США. Сейчас работаю в Лос-Анджелесе, налаживаю контакты с несколькими серьезными оркестрами по поводу моего выступления вместе с ними. При этом я не только выступаю, но и даю уроки в самых разных образовательных учреждениях, провожу мастер-классы для чечеточников. Для меня уже стало нормой — выступать и преподавать.
— В танцах вы сочетаете самые разные хореографические элементы: балет, джаз, народные танцы…
— Если говорить о народных танцах, то больше всего меня привлекают кубинские и бразильские танцы. Я изучал греческие и болгарские народные танцы. Обожаю балканскую музыку. Это в какой-то мере музыка моей родины: я родился в Вене. Все эти элементы я соединяю во что-то целое, при этом стараюсь себя не сдерживать — пусть происходит то, что происходит.
— Обычно вы выступаете один или у вас есть танцевальная группа?
— У меня есть группа, которая включает в себя и танцоров. Она называется RumbaTap. Ей уже 10 лет. Мы записали диск, который должен выйти этим летом. Там много латинской, африканской музыки, и есть вещи, созданные мною. У нас квартет саксофонистов, 3 вокалиста, 5 чечеточников и body percussionists.
— В видео, которое находится на вашей странице в интернете, показано, что вы подготавливаете специальный пол для своих выступлений.
— Да, действительно качество пола очень важно. Этот мы создавали для записи альбома. Мы построили пол вместе со звукоинженером. У меня было немало записей до этого, и я понял, что необходимо создать специальный пол, чтобы записать чечетку как следует.
— На концерте 6 июня вы будете выступать на этом полу?
— Нет, в этом зале мне подойдет деревянный пол концертной сцены. Этот ящик нужен только для таких площадок, где очень небольшая сцена.
— Как долго вы занимались, чтобы превратить ваше тело в настоящий музыкальный инструмент?
— Это заняло у меня 20 лет.
— Вы же начали в 5 лет, увидев по телевизору Фреда Астера!
— Да, именно так. Я пытался самостоятельно научиться отбивать чечетку, поскольку в Вене не было уроков танцев такого рода. Вместо танца степ я занимался балетом 2 года. А уроки чечетки появились только тогда, когда мне исполнилось 11 лет. В 14 я начал играть на ударных, в основном, джаз. В это же время я стал работать музыкантом, играя разную музыку на барабанах. И одновременно я танцевал и пел.
— Есть ли еще кто-то в мире, похожий на вас по мастерству в этом направлении?
— Нет!
— То есть, ваш стиль уникален.
— По-моему, да. Никто не соединяет все эти элементы вместе. Меня отличает от всех, что я еще и пою, и могу играть африканскую и латинскую музыку. У меня, разумеется, есть студенты. Они учатся, выступают. Но никто из них не делает то же самое, что и я.
— Что вы можете сказать о музыке Айрата Ишмуратова?
— В первый раз, как только я услышал ее, сразу же был поражен тем, что она позволяет создать картинку происходящего в голове.
— То есть музыка рассказывает сказку?
— Да, это похоже на музыку к фильмам, которая помогают аудитории понять, что происходит на экране. Все образы очень живые, все понятно, развивается в определенном направлении. Мне не надо задавать себе вопросы, что происходит и что мне делать в том или ином отрезке музыки, так это наглядно и очевидно — музыка сама подсказывает. Совершенно замечательное чувство ритма. Мне нравится, как композитор создал атмосферу, как выстроил главных героев. Я слышу медведя, зайцев и рыб под водой — настолько это очевидно. Я слышу, как пролетает молоток, к примеру. Очень интересный подход, очень талантливо написанная музыка. Она облегчает мою работу, потому что я чувствую, что у меня есть голос – весь оркестр.
— Когда композитор и дирижер – это один и тот же человек, то и работать, наверное, интереснее!
— Это вдохновляет. Музыка будет звучать так, как она была написана. Я думаю, когда Айрат писал музыку, он очень хорошо себе представлял, что должно происходить в момент ее исполнения на сцене. У него очень четкие рекомендации, что надо делать в каждый момент произведения.
— Вы собираетесь еще работать вместе?
— Я надеюсь на это. Мне бы также хотелось поработать с ним как с кларнетистом и с его группой над музыкой клезмер. Я думаю, это приведет нас к новому уровню сотрудничества.
Монреаль
