Недавно Путин рассказал забавный анекдот об американском разведчике, который пришел сдаваться в КГБ.
— Я американский разведчик, хочу сдаться…
— Американский? В пятую комнату.
— Здрасьте, я американский…
— Оружие имеется? Тогда в седьмую…В седьмой спросили насчет средств связи и отправили в 20-ю. Там выяснили наличие валюты и послали в 30-ю. А в той раздраженно осведомились насчет задания.
— Есть? Так идите и выполняйте, не мешайте работать!
Вы не поверите, но этот анекдотический сюжет, как почти всегда бывает, взят из реальной жизни, причем из жизни канадской — подобный случай произошел в 1945 году в Оттаве с русским шпионом. Он имеет и весьма интересную монреальскую предысторию, каковая в свою очередь началась в Англии с того, что два немецких еврея доказали принципиальную возможность создания транспортабельной урановой бомбы.
Да, тема атомной бомбы тесно связана с Монреалем, с Канадой и Британией — роль этих стран в ее создании недооценена, хотя именно они лидировали поначалу в сфере военного применения атома. Так, уже в самом начале 1940 г., когда весы истории еще колебались, физики Отто Фриш, племянник известной Лизы Мейтнер, и Рудольф Пайерлс, работавшие в университете Бирмингема, сделали решающий шаг от теории к практике. Они рассчитали критическую массу урана-235, необходимую для начала цепной реакции. Критическая масса порядка 10 килограммов позволяла создать бомбу, пригодную для доставки ее к цели имевшимися в то время бомбардировщиками. И тут всплывает вопрос соответствия уровня державного руководства уровню руководимых им держав, в том числе и их научному уровню. Еще 2 августа 1939 сам Эйнштейн обратился с письмом к Рузвельту, предупреждая об опасности, грозящей с этой стороны, но даже ему — признанному гению, научному авторитету №1 — не вняли. Гений-то он гений, но вопрос поднял слишком серьезный, чтобы доверять ученым, тем более евреям, тем более немецким…
К тому же в его письме говорилось о не слишком практичных конструкциях: «Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Хотя такие бомбы могут оказаться слишком тяжёлыми для воздушной перевозки».
Нет, чашу весов судьбы на сторону западных демократий склонил не Эйнштейн, а ученики Резерфорда. В марте 1940-го меморандум, подготовленный обеспокоенными Фришем и Пайерлсом, был вручен Маркусу Олифанту, одному из учеников Резерфорда. В 1925 году молодой австралиец Олифант услышал выступление Резерфорда и уже через 2 года был на отличном счету в прославленной Кавендишской лаборатории. В частности, именно он открыл способность ядер тяжелого водорода к слиянию (гелий-3 и тритий, также открытые им, были продуктами этой реакции синтеза), заложив тем самым основы водородной бомбы, хотя сам и не предвидел такой возможности. В 1937-м Олифант стал профессором физики в университете Бирмингема и разрабатывал радары, спасшие затем Англию во время немецкого воздушного наступления.
Олифант передал меморандум Генри Тизарду, советнику Черчилля, председателю комиссии по научным исследованиям в области противовоздушной обороны, с подачи которого и был создан MAUD (Military Application of Uranium Detonation) комитет, пришедший к следующим выводам: урановая бомба практически осуществима и способна решить исход войны; работам по ее созданию необходимо дать высший приоритет; сотрудничество в этой сфере с Америкой должно расширяться. Урановому комитету США было отправлено соответствующее сообщение.
Но за океаном к нему не прислушались, хотя Сцилард 7 марта 1940 г. написал еще одно «письмо Эйнштейна» (первое также написал в основном он). Лишь 11 октября его показали президенту и сообщили о существовании в Колумбийском университете группы физиков, которая занималась ядерной тематикой. 19 октября Эйнштейн получил от Рузвельта ответ, в котором говорилось, что создан Госкомитет по урану во главе с Лайменом Бриггсом, директором Национального бюро стандартов. В феврале 1941 года Комитет выделил университету целых $6000 на закупку урана и графита!..
В августе 1941-го обеспокоенный Олифант на бомбардировщике вылетел в США, чтобы обсудить развитие программы радаров, но истинной целью было выяснить, почему американцы проигнорировали сообщение англичан. Он сразу же по прилету послал сообщение Бриггсу, не получил ответа, дозвонился в Вашингтон и оказалось, что английское сообщение все это время лежало в сейфе Бриггса без движения. Олифант объяснил неотложность вопроса на встрече с Лоуренсом и Ферми, но лишь после Перл-Харбора, 19 января 1942 г., Рузвельт одобрил создание атомной бомбы, и только весной 1942 г. Артур Комптон (через 2 года после Фриша и Пайерлса) оценил величину критической массы урана-235. Она составила от 2 до 100 кг. 9 марта об этом сообщили Рузвельту, но Манхэттенский проект стал осуществляться позднее, в августе 1942-го, а реальное финансирование началось еще позже.
Иными словами, США вполне могли создать бомбу еще в 1944 году — и стереть Берлин с лица земли, завершив войну на год-полтора раньше. Сталина не пустили бы в Европу и вся мировая история пошла бы по совершенно иному пути…
В реальности же лишь 19 августа 1943 года в городе Квебек Черчиллем и Рузвельтом было подписано Квебекское соглашение, координирующее усилия США, Британии и Канады. Британская миссия, прибывшая в США в декабре того же года, включала Бора, Фриша, Пайерлса и еще одного немецкого физика, Клауса Фукса — того самого, работавшего на советскую разведку…
Англия успешно развивала атомную программу, и уже в декабре 1940 года опыты в Кавендишской лаборатории показали, что ядерный реактор будет работать. В начале 1942-го фирма «Метрополитен-Виккерс» начала разработку оборудования для разделения изотопов урана методом газовой диффузии. В середине 1942-го через мембранные сборки стали прогонять газовые смеси. Но Британию бомбили немцы, и в сентябре 1942-го группа кавендишцев отправилась в Монреаль, чтобы создать в Канаде реактор на тяжёлой воде. Поначалу хотели отправить кавендишскую команду в Чикаго, где концентрировались американские исследования, но янки весьма беспокоились о секретности, а только один из шести старших ученых в команде был англичанином. Был подписан договор, согласно которому «…Научный персонал выделяется поровну Соединённым королевством и Канадой. Научный директор должен избираться обеими сторонами. Проект будет находиться под административным контролем национального исследовательского совета. Канада должна принять на себя все расходы, за исключением жалованья британскому персоналу…»
Поначалу физики жили в доме, принадлежащем университету МакГилл, а в марте 1943 г. переехали в новое здание Университета Монреаля, построенное для медицинской школы. Вскоре в составе монреальской лаборатории работало более 300 сотрудников, половину из которых составляли канадцы. Увы, обе половины — и канадская, и европейская — показали, что американцы не зря беспокоились по поводу шпионажа, хотя и сами ошиблись, приняв Фукса в Манхэттенский проект…
Выяснилось, что в поставках тяжелой воды и технической информации о плутонии лаборатория зависит от американцев, энтузиазм сотрудников угас, и к июню 1943 года работы фактически остановились, и правительство Канады собиралось закрыть проект. Но Квебекские соглашения привели к расширению сотрудничества с Америкой вплоть до того, что большинство британских ученых перебрались в Беркли и Лос-Аламос. В апреле 1944 г. было решено, что в целях наработки оружейного плутония Канада создаст реактор на тяжелой воде, и Джон Кокрофт, ученик Резерфорда и друг Капицы, стал новым директором лаборатории. Результатом стала разработка и постройка реактора ZEEP в ядерном центре в Чок-Ривер (Онтарио), созданном в 1944-м, а в 1946 году Монреальская лаборатория была закрыта. Между прочим, ZEEP вышел на критический режим 5 сентября 1945-го и стал первым ядерным реактором вне США.
Для нашей темы важно, что в Чок-Ривер работали главные осведомители советской разведки Алан Нанн Мэй и Бруно Понтекорво, поэтому пора вернуться к шпионам. К 1943 году Оттава стала центром советской разведки в Канаде, в ее агентурную сеть входило более 20 человек, многие из них занимали высокие посты в правительстве. Английский физик Мэй был самым ценным агентом, передававшим важнейшую информацию о канадской и американской атомных программах. Все, казалось бы, шло как нельзя лучше, и Берия, руководивший советским атомным проектом, довольно потирал руки, но…
В 1943 году шифровальщиком при посольстве СССР стал Игорь Гузенко, агент ГРУ. Жизнь в Канаде ему и его семье очень понравилась, но начальство со временем что-то заподозрило, и в августе 1945 года начальник ГРУ отправил телеграмму о немедленном отзыве Гузенко в СССР. Тогда-то и началась удивительная история, послужившая основой путинского анекдота — и поводом к началу холодной войны.
5 сентября 1945 г., прихватив из посольского сейфа пачку документов, русский шпион отправился сдаваться в RCMP (Royal Canadian Mounted Police). Однако дежурный офицер покрутил пальцем у виска и отказался читать документы. Гузенко бросился в редакцию местной газеты, размахивал бумагами на английском языке с грифом «Совершенно секретно», но его… отправили в министерство юстиции. Там шпиона также ждала неудача, и несолоно хлебавши, он вернулся домой, где укрылся у сердобольного соседа. Вскоре в его квартиру вломились сотрудники советского посольства, но тут уже канадская полиция оказалась на высоте и задержала их — взлом дело нешуточное. И только тогда вспомнили о странном русском, вывезли его в секретный лагерь, появилась контрразведка, прилетели специалисты из британской МИ-5 и американского ФБР…
Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена 19 агентов ГРУ в одной Канаде, из которых 9 были осуждены. Нелегалы ГРУ срочно бежали из Канады и США, многих выдворили или арестовали. Наибольшие потери понесла агентурная группа \»Бэк\», добывавшая сведения об атомной бомбе. 4 марта 1946 года в Англии арестовали А. Мэя, он получил 10 лет каторжных работ. 2 февраля 1950-го там же взяли К. Фукса — 14 лет тюрьмы. Всего было арестовано около 40 человек. В 1946 году был опубликован отчет о расследовании. В нём говорилось, что СССР ведёт двойную игру и вместо благодарности Канаде за помощь в войне готовит удар в спину.
А помощь была колоссальной. Так, одних танков «Валентайн» Канада передала (фактически подарила) вероломному союзнику более 1300! Вот они направляются в Россию, на снимке военных лет показан эшелон, покидающий монреальский завод Angus Shop.
И верхом цинизма, с канадской точки зрения, было то, что как раз под предлогом участия в работе канадского комитета по организации помощи Советскому Союзу и ехали в Оттаву агенты ГРУ и НКВД. Собственно говоря, именно тотальный советский шпионаж вкупе с агрессивной политикой Кремля в Восточной Европе и стали причиной начала холодной войны. 5 марта 1946 г. Черчилль произнес свою знаменитую фултонскую речь и, в частности, сказал, что было бы опасно делиться секретами атомной бомбы с кем бы то ни было, в особенности с коммунистическими или неофашистскими государствами.
«В этих государствах власть навязывается простым людям всепроникающими полицейскими правительствами. Власть государства осуществляется без ограничения диктаторами либо тесно сплоченными олигархиями, которые властвуют с помощью привилегированной партии и политической полиции. На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским тенденциям».
Не так давно в память о Гузенко в Оттаве установили мемориальную доску. Но как сложилась судьба еще одного советского осведомителя, Бруно Понтекорво, спросите вы? В принципе, не так уж и плохо, но это тема уже другого рассказа.
Монреаль-Бостон
