55 лет назад, в 1959 году, во вторник, в Подмосковье, в дачном писательском посёлке Переделкино, в период всесоюзной травли Бориса Леонидовича Пастернака писатель Корней Иванович Чуковский записывает в своём дневнике (в сокращении): «27 января. Опять Пастернак. Вчера был у меня, когда я спал. Придёт сегодня в час — или в два. Пишет, что за советом. Какой совет могу дать ему я, больной, измождённый, измочаленный бессонницами?Без десяти два. Позвонил Пастернак. — «Вы знаете, кто звонит?» — Да! — Можно мне быть у вас через 10-15 минут? — Пожалуйста. — Но может быть вы заняты? — Нет. — Был Пастернак. Он встревожен, что опять начнут кампанию против него — и потребуют изгнать его из отечества. Я сказал ему: — Вы можете считать меня пошляком, но, ради бога, не ставьте себя в такое положение: я, Пастернак, с одной стороны и Советская власть с другой. Смиренно напишите длинное письмо, заявите о своих симпатиях к тому, что делает Советская власть для народа, о том, как вам дорога Семилетка — и т. д. — Нет, этого я не напишу. Я сообщу, что я готов быть только переводчиком и отказываюсь писать оригинальные стихи. — А им какое до этого дело? Они ни в грош не ставят ни то, ни другое. Вам надо рассказать подробно о том, при каких обстоятельствах вы отдали свой роман за границу, осудить этот свой поступок. — Ни за что. Скорее пойду на распятье».
На иллюстрации:
Борис Леонидович Пастернак (1890-1960)
