Сегодня даже школьникам известно: цели террористов шире конкретного, пусть и массового, убийства. Маньяки (а я бы подвела под это определение и борцов за что бы то ни было, для которых жизнь другого человека – копейка) прежде всего стремятся запугать. Что ж, как правило, это им удается.В одном из помещений торгового центра Clarence-Rockland mall, расположенного в тихом пригороде Оттавы, уже несколько лет, не вызывая нареканий, работал детский сад «Tiny Hoppers» («Маленькие кузнечики»). Как вдруг выяснилось, что буквально через дверь открывается охотничья лавка «Pro Nature». Клиенты «Tiny Hoppers» ужаснулись. Реплика одной из мам: «Лично меня испугало, что кто-то может купить оружие и открыть стрельбу по детям». Папы с этим согласны: «Кому вообще могла прийти в голову идея навязывать это соседство?». В городской совет поступила общая петиция 319 родителей. Они просят воспрепятствовать торговле оружием рядом с помещением детского сада. Городской совет ответил, что подзаконного акта, позволяющего исполнить эту просьбу, не сочинено. Если лавка действительно откроется, детей, скорее всего, заберут или «Кузнечикам» придется куда-нибудь переезжать. «Pro Nature» пока хранит молчание. Да и какие тут в наше время возможны гарантии? А читатели, хоть и разделились в оценке родительских страхов, причину их указывают в унисон: слишком часто вокруг нас стреляют в кого ни попадя.
Большинство квебекских студентов решили-таки заняться делом, соответствующим их социальному статусу. Однако 31 500 школяров – 9100 в UQAM, 2800 в University of Montreal, 12 000 – в Laval University (Квебек-сити) и 7500 из прочих университетов — не угомонились. Для них начало учебного года означает новый виток борьбы. Это, конечно, не треть квебекского студенчества, как то было весной, но все равно неприятно. Несколько десятков человек задержаны за уличные стычки с полицией и попытки помешать учебному процессу. Есть у этого скандала аспект, касающийся всех нас, без изъятья: Parti Quеbеcois приобрела сторонников. Поневоле пожалеешь о том, что количество стремящихся к знаниям, материально не обеспеченных молодых людей в Квебеке так велико. Пообещай им заморозить плату за обучение, что Pauline Marois и сделала, — все твои.
Слово «заморозить» громко произносят в эти дни и по-английски, однако с противоположной коннотацией. В Онтарио учителя устраивают марши протеста против предложенного правящими либералами закона: остановить повышение зарплаты и урезать финансовые льготы, что отражено в новом контракте, тогда как старый предусматривает автоматическое повышение жалованья, аккордные надбавки за стаж и проч. Кроме того, грядущий закон включает пункт об обязательном возврате на работу, отбирая у профсоюзов проверенное десятилетиями право давить на правительство с помощью забастовок. Чтобы провести закон через парламент, либералам нужна поддержка хотя бы одной из оппозиционных партий. Судя по боевому настрою премьера провинции, он в ней уверен. Вот в стане работников просвещения нет единства. Предметники устали спорить. Учителя начальной школы высказали желание отстаивать свои права до победного конца. Но все-таки учителя – люди ответственные. Новый учебный год начался вовремя. Правда, пока нельзя пообещать, что он пройдет без перерывов по профсоюзному звонку. В Британской Колумбии поспокойнее. Правительство провинции сумело «достичь консенсуса» (любимое выражение М.С. Горбачева), и летом 75% учителей публичных школ подписали новый контракт, согласившись на «заморозки» в части жалованья, но повысив аккордные выплаты за внеклассную работу и улучшив условия выхода на пенсию.
Трехкомнатная камера для чудовища Брейвика и публичное решение вопроса о том, как отразится на ранимой психике преступника долговременное одиночество и не следует ли нанять для него специальных компаньонов, обсуждается по обе стороны тюремной решетки; в Канаде – с особым пристрастием. Число заключенных в стране достигло рекордной за многие годы цифры – 15 097 человек, что повлияло на условия их содержания. На только что прошедшем оттавском симпозиуме, который собрал около 80 видных криминалистов, юристов, экспертов по пенитенциарным системам, центральной проблемой названо тюремное перенаселение. За последние 2 года за решетку было препровождено более 1000 «сидельцев», что потребовало в ряде регионов срочной реконструкции камер, а попросту – внесения дополнительных нар в «одиночки», общей площадью 5 кв. м, и в «двушки», тоже не отличающиеся простором. В своем докладе на симпозиуме рупор канадских заключенных, омбудсмен Howard Sapers заявил: «Двое в одиночной камере – это неминуемая потеря в праве на частную жизнь и в чувстве собственного достоинства и повышение напряженности, чреватое насилием. Подобная практика противоречит нормальной работе обслуживающего персонала и ставит под угрозу безопасность заключенных». За последние 5 лет в одних только прериях количество тюремных инцидентов, связанных с насилием, подскочило на 90-95%. Примечательно, что нынешняя ситуация сложилась еще до введения комплексного закона С-10. Он вступит в силу осенью. А поскольку сажать по С-10 будут и чаще, и на более долгие сроки, никто не надеется на лучшее. Федеральное правительство запланировало потратить $600 миллионов на увеличение числа камер. Не очень понятно, однако, как действовать тюремному персоналу, пока это строительство не завершится. В общем, за Норвегией, конечно, никто и не гонится, но предписанные ООН Minimal Standards for Prisoners (минимальные стандарты содержания заключенных) должны быть соблюдены, а иначе хоть регулярные войска в тюрьмы командируй.
Был у меня в жизни повод узнать, что в китайской кухне свинина в ходу не только по «кулинарным соображениям». Оказывается, супчик на постной свининке – еще и скорейший и надежнейший способ привести в порядок энергетику (если вы в принципе в такое верите). И надо же: свиноводство в нашей стране переживает глубокий кризис, обязанный своим возникновением в основном двум факторам – подорожанию кукурузы и засухе. От початков прослеживается сложная цепочка к добавочным долларам едва ли не на половину составляющих нашего дневного рациона и на индустриальные сельскохозяйственные траты. А засуха уже натворила в животноводстве бед, разорив, например, конефермы. Неподъемная цена на корма превращает фермеров среднего достатка в несостоятельных должников, вынужденных распродавать свое хрюкающее (или ржущее) имущество. В Штатах картина та же. Там прогорают свиноводы, державшиеся в этой отрасли чуть не по 100 лет.
Для 1300 манитобских поросят рыночные перипетии обернулись страданиями. История печальная: в правительство Манитобы поступил сигнал о жестоком обращении с животными. Речь шла о ферме в западной части провинции. Срочно прибывший на место ветеринар обнаружил, что поросята – то ли по причине недосмотра, то ли от голода, то ли из-за негодного качества кормов (ведется расследование) – испытывают жесточайшие муки. Несчастных тут же усыпили. Президент Keystone Agricultural Producers выразил опасение, что случай не останется уникальным: массовая продажа свиней повлекла за собой катастрофическое падение цен, в том числе на такой деликатес, как молочные поросята. Тяжко. Но и бесчеловечными быть не след. Обеспокоенное правительство Манитобы обратилось к фермерам с призывом: если им по каким-либо причинам невмоготу управляться со стадом, ближайшие отделения SPCA (организация по надзору над домашними животными) или провинциальной комиссии по свиноводству отнесутся к проблеме как своей собственной. И уж советом-то помогут точно.
Ветеран Второй мировой войны Gerald Fleming, прошедший пол-Европы в составе 166-го артиллерийского полка Ньюфаундленда, скончался в 1988-м и был торжественно похоронен на Holy Sepulchre Cemetery (Mount Pearl, St. John\’s). Расходы на памятник, как и заведено, взял на себя департамент по делам ветеранов. Он же должен был и впредь ухаживать за могилой, отдавая долг заслугам солдата перед Родиной. Почему было допущено небрежение, никто пока не объяснил. Да можно догадаться – простая халатность. Обнаружив, что надгробный камень на могиле отца уходит в землю, Флеминг-младший попытался добиться от департамента надлежащей переустановки памятника. Его учтиво выслушали и отослали к подрядчику. Подрядчик обследовал могилу и составил смету необходимых работ. Однако не начинал их, поскольку департамент не спешил с надлежащими инструкциями. Безрезультатно потратив полтора года на поиски ответственных, Флеминг-младший позвонил непосредственно министру по делам ветеранов. Поговорить с главой департамента лично ему не удалось, и он записал на автоответчик ультиматум: если работы не начнутся в течение 48 часов, семья выкопает камень и привезет его в департамент. Видимо, министр не поверил. Но Флеминг-младший сдержал слово и доставил камень к дверям офиса, со словами: «Заберите его себе. Можете пустить его на брелки для часов». Сбежалась пресса, провинциальные чиновники самого высокого ранга извинились и пообещали, что такого не повторится. Однако Флеминги чувствуют себя глубоко оскорбленными. Они отказались от казенных услуг по уходу за могилой. Новый памятник поставили за свой счет. А сын героя намерен вернуть Оттаве отцовские медали. Он надеется, что эта история заставит департамент серьезнее относиться к своим обязанностям, в частности, более ревностно следить за местами упокоения ветеранов, чьи потомки не могут себе этого позволить. Кто-то решит, что на фоне весенних судов, когда отставные военные тягались с департаментом из-за урезания пенсионных выплат, заброшенная могила не так уж и важна. Но Совет ветеранов считает иначе.
Монреаль
