Тайна монреальской горы

Симон Мак-Тавиш, несомненно – самая легендарная личность в истории Монреаля эпохи пушной торговли. В 1779 году Мак-Тавиш, объединившись с несколькими компаньонами, стал во главе знаменитой Северо-Западной компании. Это был первый опыт «большого бизнеса» в Северной Америке. Северо-Западная так быстро выросла в охвате и силе, что сумела бросить вызов могущественной компании Гудзонова залива, созданной много ранее. Мак-Тавиш стал видной фигурой в городе – он и его партнеры сконцентрировали в руках огромное богатство и вместе со своими женами возглавили монреальское общество.Мак-Тавиш, человек сложного характера, только благодаря своей неуемной энергии смог добиться всего в руководстве гигантской компанией. Его называли «маркизом» или «императором». Прозвища эти как нельзя лучше дают полное представление о гордом и надменном духе Симона.

В те годы Симон Мак-Тавиш был самым богатым человеком в Монреале. Однако богатство не приплыло к нему в руки, он всего добился сам. Приехав в Америку, уроженец графства Инвернестер в Шотландии занялся торговлей мехом и довольно скоро пришел к выводу, что в этом бизнесе выгоднее работать с партнерами. Энергичный, предприимчивый, прозорливый, с большими организаторскими способностями Симон к 1775 году открыл свою собственную компанию в Монреале, а затем стал во главе еще более крупной Северо-Западной компании.

Если же вспоминать Мак-Тавиша не как бизнесмена, то имел он славу отчаянного повесы, дуэлянта и гуляки. Симон просто обожал мальчишники, по крайней мере, в свои холостяцкие дни. По мнению приятелей, «он был большой любитель хорошего вина, свежих устриц и симпатичных девчонок». Мак-Тавиш писал: «Когда я не был влюблен, я был подобен рыбе, вынутой из воды». Видный, красивый, обольстительный шотландец наслаждался обедами, танцами и скандалами.

Одна из его дуэлей наделала много шуму в высшем обществе Монреаля. Произошла она в конце 1784 — начале 1785 года. Поводом для дуэли послужила «роль» Симона в качестве одного из «управляющих» монреальским собранием-асссамблеей. Долгими зимними вечерами монреальский высший свет собирался на ассамблеи для разговоров, ужинов и танцев. Членство в ассамблее было ограничено: только «верхушка» города (не более семидесяти членов). Однажды Мак-Тавиш как один из управляющих ассамблеей, проводя (так сказать) главную линию, неосторожно сказал, что последняя состоит только из сливок города. Высказывание это и привело к дуэли.

2 джентльмена, мистер Кинг и доктор Джонс, заявили, что Мак-Тавиш исключил их из «сливок общества», тем самым отказав им в соответствующем их положению общественном статусе и членстве в ассамблее. Кинг и Джонс встретили Мак-Тавиша в кофейне и в резких выражениях потребовали объяснения. Это разозлило горячего шотландца и в небольшом уютном кафе вспыхнул «боксерский матч».

На следующее утро Мак-Тавиш послал мистеру Кингу вызов на дуэль. Вызвал ли он доктора Джонса (или тот вызвал его) — доподлинно неизвестно. В любом случае, состоялись 2 дуэли. Противники встретились на заброшенной поляне в лесу. Мак-Тавиш спокойно сказал, что не имел намерения не включать Кинга в ассамблею. Кинг, в свою очередь, извинился, что дело зашло так далеко. Мужчины пожали друг другу руки и расстались друзьями, отметив эту «дуэль» в обществе приятных молодых женщин.

У доктора Джонса был более серьезный взгляд на «исключение» из списка. Он и Мак-Тавиш сошлись на дуэли в местечке Виндмилль около ветряной мельницы. Секунданты зарядили пистолеты. Выстрел доктора Джонса попал в цель — Мак-Тавиш был ранен. К счастью, пулю удалось извлечь, и кость не была задета. Неунываемый шотландец выздоровел и продолжил зимними вечерами отдыхать на ассамблеях в обществе тех же мистера Кинга и доктора Джонса.

В 1793 году Симон Мак-Тавиш, богатый 43-летний холостяк, наконец, женился. Выбор пал на Маргерит Шабуале, франко-канадку, чей брат Шарль позже стал партнером в Северо-Западной компании. Семейство Шабуале славилось очаровательными женщинами, Маргерит слыла первой монреальской красавицей. От этого брака у Мак-Тавишей родилось четверо детей: Вильям, Мари, Анн и Симон-младший. Все было прекрасно. Мак–Тавиш гордился и наслаждался своим богатством, красавицей женой и чудесными детьми. В самом деле, разве он не заработал это своим трудом и предприимчивостью?

Семейство Мак-Тавиш обитало в большом доме недалеко от реки. Этот дом и сегодня стоит на улице Сен-Жан-Батист (правда, его безобразно переделали — прим. авт.). Летом они уезжали в свое имение за город: просторный участок, приобретенный у городских властей, начинался на склонах горы и тянулся вниз (до нынешней улицы Дорчестер). С запада на восток тянулись обширные равнины, покрытые кустарником (нынешняя улица Мак-Тавиш — на востоке, улица Пил — на западе).

Джеймс Мак-Гилл, торговец мехом, а позже — партнер в Северо-Западной компании, приобрел участок неподалеку. Симону не нравился новый сосед, живущий, по его мнению, слишком спокойно в своем сельском имении «Бернсайд» и чересчур увлекающийся посадками растений и «хорошей» погодой.

Загородное имение Мак-Тавиша у подножия горы Мон-Руаяль было довольно большим, но он решил построить новую резиденцию среди пышных лесов и полей, благоухающих разнотравьем. Мак-Тавиш мечтал о чем-то необыкновенном, что люди сразу же назовут «шато» (замок). Симон любил роскошь, комфорт, был горд и самолюбив, а потому хотел, чтобы его дом стал достойным отражением его богатства и могущества.

Замок Мак-Тавиша должен быть красивее и выше всех остальных в округе и, главное, виден со всех сторон. И не грубые полевые камни, что обычно собирались монреальцами для строительства своих каменных жилищ, а облагороженные кирпичи и блоки из песчаника, обрезанного и сглаженного, пошли на возведение замка. Размеры строящегося здания были внушительны: длина 36 метров, главная башня – в 3 этажа. По бокам, чуть пониже, возводились округлые башенки. Кстати, в 60-е годы прошлого века строители теннисного корта в самом дальнем, верхнем конце улицы Мак-Тавиш наткнулись на фундамент одной из башенок.

С первых же дней строительства дома-замка, а оно началось в 1804 году, Мак-Тавиш взял за обыкновение ежедневно проверять стройплощадку. Привыкший во всем повелевать и всем указывать, он стал лично руководить строительством, забросив другие дела и заботы, поселившись в уютном каменном коттедже неподалеку от своих владений.

И вот крыша нового дома завершена, строители готовы начать внутренние работы. Но однажды утром, к удивлению, никто не услышал на стройплощадке привычных распоряжений хозяина. Из коттеджа пришли со страшным известием — Мак-Тавиш умер. Работы остановили и …больше никогда не возобновили.

Вот тут-то и начинаются монреальские легенды. Были в Монреале и другие заброшенные дома. Только дома те были оставлены хозяевами, прожившими в них не один десяток лет. Дом Мак-Тавиша не был завершен и, не успев согреться теплом живущих в нем людей, стал быстро разрушаться. Никто из наследников и соратников Мак-Тавиша по компании, по каким-то неведомым нам причинам, не захотел продолжать грандиозное строительство.

Правда, душеприказчики, опасаясь оставить столь дорогое строение заброшенным, отдали распоряжение закрыть окна. Их наспех кое-где забили досками и замазали раствором. Попытка сохранить «замок Мак-Тавиша» сделала его совсем безжизненным, и дом стал дополнением к мавзолею, в который и положили Симона Мак-Тавиша (его останки схоронили здесь в склепе). По сей день дом-замок, подобно морской раковине, хранит несбывшуюся мечту своего хозяина.

Время разрушило крышу. Раствор, заполнявший проемы окон, отвалился, и теперь с горы на город дом смотрит слепыми глазами. Еще в середине XIX века один из монреальцев так его описал: «Вот уже 30 лет как стоит на склоне горы огромный дом, одновременно поражающий своим богатством, но незавершенный, а потому бессмысленный. С того времени, которое еще помнит кое-кто из долгожителей, дом почти не меняет свой внешний вид, хотя видно его постепенное разрушение».

В Монреале сменилось уж 3 поколения, а дом, одинокий и амбициозный, по-прежнему стоит. Время меняет окружающую среду, вещи, людей, только в этом старом доме ничего не меняется – он по-прежнему пустует. Разве что иногда пасущиеся невдалеке животные находят в нем убежище от жаркого солнца, да птицы строят свои гнезда на его балках.

Разрушавшийся дом неподалеку от одинокой могилы вскоре заселили призраками и привидениями. По крайней мере, так утверждают монреальцы. В летние ночи из черной листвы, что окружает склеп и дом, ветерок доносит странные шелестящие звуки. Случайный прохожий останавливался в тревожном недоумении. Зимой в ночном безмолвии, в сугробах, закрывающих двери и окна, этот дом еще более походил на дом с привидениями. Кто-то утверждал, что слышал булькающие звуки внутри руин, другие шепотом рассказывали, что видели какие-то странные создания, танцующие на крыше при свете Луны.

Кто не верит ни в Бога, ни в черта, смеются, пытаясь найти объективное объяснение. Мак-Мартин, управлявший имением Мак-Тавиша после смерти хозяина, заметил, что когда в растущей фазе Луна освещает дом под определенным углом, то крыша приобретает таинственную яркость и над ней появляются странные колеблющиеся тени. Любой может, увидев эти тени и яркий лунный отсвет, ошибочно принять их за таинственное свечение или призрак.

И все же монреальцы продолжали верить в привидения. Многие утверждали, что видели даже призрак самого хозяина, скользящего в гробу вниз с холма. Нашлось объяснение и этому феномену. В то время на углу улиц Пил и Шербрук находился медицинский факультет университета Мак-Гилл. Для анатомической комнаты требовались объекты для исследований (т.е. трупы). В то время добывать их приходилось не вполне законным способом.

Один из докторов нанимал специальных людей, и те ночью раскапывали свежие могилы на католическом кладбище за горой. Труп перекладывали в гроб, прикрепленный к повозке, и провозили по дороге через гору Мон-Руаяль в дом доктора на склоне. Ночью доктор переносил труп в медицинский корпус университета. Возможно, кто-то видел доктора за этим занятием, или доктор специально использовал историю с привидениями, чтобы скрыть противозаконные действия. В любом случае, лунный свет на крыше дома Мак-Тавиша вполне объясняет пляски привидений, а незаконный промысел доктора — поездки Мак-Тавиша в гробу.

В ту далекую викторианскую эпоху студенты Мак-Гилла, знающие легенды о доме Мак-Тавиша, не оставались в стороне от происходящего. Студент не студент, если не придумал какую-нибудь шутку или проказу. Члены монреальского клуба снегоходов ночью в полнолуние поднимались на вершину горы, а студенты безлунными ночами отправлялись на склон горы к могиле Мак-Тавиша. В кромешной тьме они громко кричали и подвывали в надежде разбудить привидение. Но Мак-Тавиш спокойно спал, укрытый землей, камнями и снегом.

Прошли годы, многие факты из жизни Мак-Тавиша забылись. А причудливые легенды, не имевшие никакого отношения к истине о заброшенном доме на склоне горы, помнились и множились.

Самой распространенной была легенда о том, что Мак-Тавиш незадолго до смерти сам видел привидение. Вопреки всем документально подтвержденным фактам, эта легенда утверждала, что жена Мак-Тавиша — шотландка. Симон встретил свою любимую в отчем краю, но молодая красавица-жена не захотела покинуть родную землю. Мак-Тавиш надеялся, что, построив грандиозный замок в Монреале, уговорит ее изменить решение.

Построены стены, крыша, и Симон уже предвкушает встречу с любимой супругой. Но однажды ночью что-то странное разбудило его и заставило отправиться к строящемуся дому. Мак-Тавиш зашел внутрь дома и взглянул вверх. Высоко под потолком в лунном свете он увидел… свою жену.

Легенда продолжается: Мак-Тавиш знал, что жена — в Шотландии, но видение было настолько реально, что он приказал остановить абсолютно все работы. Он ждал, когда из Шотландии прибудет корабль.
Жены на борту не было. Сошедшие с корабля сказали, что супруга Симона покончила жизнь самоубийством, повесившись на чердаке собственного дома именно в тот самый час, когда он увидел ее призрак в своем доме на горе.

Итак, легенда в духе шотландских сказаний предлагает свое, романтическое объяснение проблемы незавершенности здания. После известия о смерти жены Мак-Тавиш заболел и вскоре умер. Вот почему дом, о котором знали все после той мрачной истории с призраком жены так и не обрел нового хозяина. Таинственное привидение отпугивало покупателей — ни у кого не возникло желание достраивать дом.

Такова легенда. А каковы же факты на самом деле? В марте-апреле 1804 года Мак-Тавиш, все время пропадавший на стройке, простудился. Он был уже не молод, и рюмка виски, всегда помогавшая в таких случаях, не согрела его. Простуда перешла в воспаление легких. Никогда не унывавший бодряк Мак-Тавиш умер теплой летней ночью 6 июля. Лечение воспаления легких в те годы было мучительным. Считалось, что помочь может лишь частое кровопускание. Этот варварский способ лечения, сам по себе более тяжелый, чем болезнь, мог убить любого. Даже такого крепкого и сильного мужчину, каковым был Мак-Тавиш.

В некрологе, опубликованном в монреальской «Газетт», один абзац гласил: «Умер в пятницу, 6 числа, Симон Мак-Тавиш, эксвайр, в своем загородном доме недалеко от горы. Его таланты и усилия обеспечили ему удачу, которую никто не заслужил более и не мог использовать лучше, чем он. Он был госпеприимен к незнакомцам, дружил с бедными, облегчал жизнь несчастных, был теплым и надежным другом. Во всех отношениях он был человеком щедрого и достойного характера».

Похороны Симона Мак-Тавиша состоялись в его родовом имении, далеко от города. Всем, кто добрался сюда, был дан обед под открытым небом. Протестантское кладбище Монреаля в то время находилось на улице Дорчестер (там, где сейчас находится площадь Канады). На этом же кладбище через 9 лет похоронят соседа Мак-Тавиша – Джеймса Мак-Гилла.

Симон Мак-Тавиш пожелал быть похороненным в своем загородном имении. Он лично указал понравившееся ему место: под раскидистым дубом, недалеко от строящегося дома. В летние дни он часами сидел здесь за книгой. За 4 дня до смерти Мак-Тавиш составил завещание, в котором щедро отблагодарил друзей и близких. Конечно, он оставил огромное состояние своей семье. Однако не менее солидные взносы были переданы многочисленным благотворительным организациям города. Мак-Тавиш даже оставил какие-то деньги человеку, против которого выиграл судебное дело, поскольку не был уверен, что выиграл заслуженно.

Симон Мак-Тавиш похоронен там, где завещал. Увы, ни один из его проектов не был завершен так, как он хотел. Загородное имение Мак-Тавиша не перешло в распоряжение семьи. В своем завещании Мак-Тавиш изъявил свою последнюю волю: «Я передаю … принадлежащий мне недалеко от горы участок земли со всеми улучшениями и постройками моему сыну Вильяму и его наследникам по мужской линии навсегда. Моя воля: пока мой сын Вильям не достигнет зрелого возраста, душеприказчики будут содержать и обладать этим от его имени».

Вокруг завещания было много судебных споров. Окончательное распределение имущества Мак-Тавиша удалось выполнить только в 1839 году. К тому времени вдова Мак-Тавиша вышла замуж за офицера британской армии Вильяма Плендерлита, принимавшего участие в войне 1812 года. Выйдя в отставку, лейтенант-полковник Плендерлит уехал с женой и четырьмя приемными детьми в Англию.

Судьба, несправедливая к Симону Мак-Тавишу, преследовала и его детей. Анна умерла в возрасте 19 лет, Мария и Вильям в возрасте 21 года, а Симон-младший в возрасте 25 лет. Все похоронены в Англии. Следить за могилой и собственностью на горе Мон-Руаяль было некому, хотя заботы были предписаны душеприказчикам.

Но Симон Мак-Тавиш не остался одиноким в своем склепе. Массивные железные двери его последнего приюта открывались не раз. Дункан Мак-Джиливре, один из двух племянников Симона, поставивший в память о дяде монумент над его склепом, весной 1808 года заболел и умер от лихорадки. Его брат Вильям сообщил судье Рэйду, одному из исполнителей завещания, что Дункан хотел быть похороненным рядом с дядей. Здесь же похоронено еще несколько человек, связанных с Мак-Тавишем семейными узами или дружбой, включая двух детей Вильяма Мак-Джиливре, умерших в младенчестве.

С годами имение все больше приходило в упадок. На всем лежал отпечаток заброшенности и запустения. О склепе не заботились. Осенью 1827 года в «Газетт» появилась заметка: «Я и мои друзья были возмущены, когда увидели, что люди, забывшие о чувствах к умершим, нарушили порядок вокруг могилы. Сломанные замки и двери в склепе покойного Симона Мак-Тавиша – это акт вандализма, который не служит никакой иной цели, только как удовлетворению праздного любопытства».

Душеприказчики Мак-Тавиша сделали попытку привести склеп в порядок: наняли двух кузнецов отремонтировать двери и замки. Много лет спустя один из кузнецов признался, что страшно боялся войти в склеп. Дрожа от страха, он приблизился к креплениям, на которых были установлены гробы. Один гроб был сломан, несколько перевернутых гробов лежало на полу.

К 1839 году имение наконец-то освободилось от судебных тяжб. К тому времени все дети Мак-Тавиша ушли в мир иной, и собственность перешла к старшему племяннику. Исполнители решили продать имение. Но что делать со склепом? Один из исполнителей, навсегда уезжая из Канады, решил принять меры по предотвращению вандализма. Именно он отдал приказ покрыть склеп Симона тоннами земли и камней. Так высокая каменная стена навсегда скрыла склеп Мак-Твиша от посторонних глаз.

Долгое время только старожилы да любители истории знали о тайне, которую хранила гора. Именно по их настоянию на склоне горы у груды камней, скрывающей склеп, поставили скромный гранитный монумент, который повторяет надпись, начертанную когда-то на склепе:

Забыты имена многих людей, способствовавших становлению Канады. Кому-то из них благодарные потомки поставили памятники. Пройдите через ворота университета Мак-Гилл — и вас встретит старина Джеймс, правда, в бронзе. Чьи-то имена выписаны на мемориальных досках и памятных плитах, другие — сохранились в названиях улиц.

Прогуливаясь по улице Мак-Тавиша, я всегда зримо представляю его. Высокого и элегантного, смелого и мужественного, доброго и щедрого, веселого гуляку, остроумного собеседника, галантного кавалера, отчаянного дуэлянта, расчетливого предпринимателя, мечтательного, творящего, любящего…

Нет, не привидение он, не призрак.

Он живой!