Как удивительно все предусмотрено в жизни и как странно меняться ролями со своими некогда авторитетными родственниками. Сегодня я провела час, объясняя по Скайпу, как заменить заставку рабочего стола на Windows своим дяде и тете. Самое интересное, что у нас почти получилось. Почти, потому что желаемую заставку они в итоге поставили в марочном размере. На “растянуть на весь экран” меня уже не хватило. Дядя-инженер напряженно морщил лоб, тетя-главный инженер воздевала руки к небу, а мое внутреннее “я” немного ликовало: отливались кошке мышкины слезы…
Весь период средней школы все дополнительные занятия по математике и физике со мной проводила тятя Саша (на самом деле она сестра дедушки и является мне двоюродной бабушкой, но, последняя среди четырех детей, она сильно младше деда, и я с детства звала ее просто тетя).
Тятя Саша с мужем жили в соседнем подъезде, и раза три в неделю я шла к ней после лицея и художественной школы, как на каторгу. Являясь от природы заклятым гуманитарием, искренне недоумевала, как можно постичь непостижимое.
Тетя кормила ужином и оставляла меня в кабинете наедине с учебниками.
Напомню, речь идет о махровых 90-х, о готовых решениях в интернете или смартфонах и речи не шло. Я послушно отсиживала полчаса в одиночестве и довольно редко выдавала верные решения задач.
Тетя появлялась в проеме с неизменным вопросом “решила?” ровно через 30 минут. Далее все шло по одному сценарию — гнев, попытки, отрицание.
Иногда от жалости к себе я принималась рыдать, крокодиловы мои слезы никого не жалобили. Тетя — мастер спорта по спортивной гимнастике, для нее слово “не могу” вообще вне лексикона человека прямоходящего. Почти сразу она теряла терпение и принималась повышать голос. На крики приходили думающие, что за стеной душат котят, соседи с вопросом “все ли у вас в порядке?” и “нужна ли помощь?”. Тетя, указывая на меня, отвечала, что здесь уже ничем не помочь и хлопала дверью перед любопытными. Дядя закатывал глаза и уходил в дальнюю комнату с книгой.
Затем она сама решала задание, попутно пытаясь донести до меня последовательность действий. К этому моменту я пребывала в состоянии усталой обреченности и послушно кивала, боясь вновь вывести ее из равновесия. Затем под дядины прибаутки на кухне мы пили чай: они с вареньем, а я со вкусом собственных слез.
Особенно запомнилась задача про посуду. Все разворачивалось по обычному сценарию, и мне оставалось лишь переписать тетино решение в волнистую от слез тетрадь. Так в “Ответ” я написала: осталось 60 тарелок. У тети немного пошла пена ртом, кажется, мне даже досталось учебником. Ведь в условии задачи вопрошалось “сколько осталось БЛЮДЕЦ”.
Несколько лет спустя я каким-то “чудом” поступила в Физ-тех и даже сдала высшую математику за первый курс. Тетя принимала поздравления-благодарности и, конечно, продолжала думать, что это именно ее методы, а не взятка декану, заложили в меня основы технического мышления.
Сейчас мы диаметрально сменили амплуа, и это я консультирую их по всем техническим вопросам. Уроки со мной делать не надо, я мать горячо обожаемого Луки и, звоня мне по Скайпу, им хочется видеть внучка в первую очередь. Иногда я рассказываю об успехах сына в счете, упоминая, что до “ста” считает пока вяло. Тетя комментирует: “Ну, ты уж с ним поласковее, выучит еще, вон какой умненький”.
В этом месте я делаю лицо камнем, силясь уловить иронию в ее высказываниях.
Но у нее случается фрагментарная амнезия относительно методов Цербера из моего детства. Никакую ругань и приходы соседей на мое спасение тетя Саша, конечно, не помнит.
Теперь уже я при разрешении любой технической проблемы позволяю себе наставнические нотки и манерное закатывание глаз в их с дядей адрес.
Сейчас существует огромное количество более удобных приложений для общения на расстоянии. Но Скайпом я учила их пользоваться 2 месяца! Три раза вызывала на дом компьютерщика, потому что дядя нажимал кнопку ‘обновить’ и терял листок с алгоритмом действий. Так что, боюсь, никаких кардинальных перемен ни они, ни мои нервные клетки уже не вынесут.
