Титан

В жизни каждого бывают периоды высших достижений, моменты взлета, звездные мгновения. Они быстротечны, но запоминаются навсегда как вершина, за которой лишь спуск в долину теней, к полянам асфоделей. Был такой взлет и у меня, и его символом, его материальным воплощением стал большой станок. Самый большой в моей карьере наладчика. Огромный станок. Грандиозный. Титан!Это и было его имя. Лишь самые выдающиеся из станков получают его, и обычно это большие машины. И все же, насколько большие? Какой величины надо быть, чтобы быть великим с рождения и получить имя звонкое, запоминающееся, значительное?

Нужно быть грандиозным! Такие изготавливают не один год, монтируют не один месяц, для них проектируют и строят отдельные цеха. Они похожи на корабли, величаво плывущие по своим рельсовым путям. Предприятий и даже стран, которым они необходимы, мало, но для знающих людей наличие станков-гигантов говорит о многом. «Титан», например, стал лебединой песней румынского станкостроения. Боюсь, именно из-за него рухнул «карпатский социализм», небольшая страна попросту надорвалась. Не знаю, случайное ли это совпадение, но и огромный СССР развалился вскоре после того, как я сдал станок в эксплуатацию…

Конечно, бывают и более крупные. Родом они из Японии и с Урала. Видел я двух японских монстров в цехе, построенном специально для них. Налаживали их целые бригады: механики и гидравлики, электрики и приводчики, программисты и электронщики. Очень уж большая машина. Представьте себе вращающийся рабочий стол размером с волейбольную площадку! Но в том-то и дело, что «Титан» я налаживал сам. Об этом и рассказ.

Ну, и не только об этом, конечно. В юности хочется поговорить о том, что ты сделаешь, в зрелом возрасте о том, чего никогда делать не будешь, но приходит время и остается только вспоминать. Я наладчик, этим и интересен. Работа сложная, редкая, но если вдуматься, вся наша жизнь сводится к наладке. То родители налаживают нас, то глазом не успеешь мигнуть, как уже мы налаживаем детей, то вдруг супруга решит, что неплохо бы доработать тебя самого для большего сходства с принцем, что грезился ей в девичьих снах. Но не пытайтесь налаживать ее саму. Дамы в этом смысле исключение из правил. Даже господь Бог вынужден был это признать, а он был классным наладчиком!

В принципе невозможно создать нечто большое и сложное без ошибок — взгляните на наш мир. А уж человеку тем более свойственно ошибаться, и это одно из лучших его свойств. Детище всегда будет вести себя неожиданно, и это неизбежно даже в столь привычном и отработанном деле, как производство детей. Так что наладка необходима. Наладчик близок няне или воспитательнице в детском саду, если считать конструкторское бюро мамой, а завод-изготовитель папой. Но есть разные родители. Кто сталкивался с армянскими микроавтобусами или станками, поймет меня. Иные конструкции — инвалиды от рождения, и приходится выступать в роли врача, а иногда и брать грех на душу, прибегать к эвтаназии: жалко ведь машину, зря мучается. Но в любом случае в СССР без наладки ничего не работало.

Надо заметить, что пока машины выпускались поштучно, с ними возились сами изобретатели, что полезно и внушает мне чувство некоторого злорадства. Но с началом серийного выпуска удачных машин (неудачные до этого не доживали, слава богу) наладкой занялись специалисты. Со временем выделились лучшие из лучших, любители технических головоломок и организационных приключений, настоящие терминаторы, которым все по плечу. Так формировался институт наладки.

Я был классным наладчиком. На моем счету сотни единиц разнообразнейшего оборудования, от роторных экскаваторов до хроматографов и атомных спектрометров, я поработал на десятках заводов и фабрик, в карьерах и больницах, лабораториях и закрытых институтах. Плюс преподавательская нагрузка и руководство учебным центром повышения квалификации рыцарей наладки! Увы, звездные мгновения давно в прошлом, и я даже не загадываю желаний, когда падают звезды, стал если не умнее, то осторожнее.

Конечно, сейчас я съездил бы в министерство в Москву, затем в Румынию, привлек к наладке лучших специалистов, тогда они еще были, но все это сейчас. А тогда я не боялся ничего, брался за все — и все получалось. Мне шел сороковой год, и все неплохо складывалось! Учебный центр, где учились наладчики со всего Союза, от Чукотки до Прибалтики, от Кольского полуострова до Кавказа. Процветающий кооператив, на расчетный счет которого поступало больше денег, чем мы могли истратить. Впрочем, тогда ведь не покупали, а «доставали», так что деньги были больше виртуальными. Деньги тогда завелись у многих, но не всем позволялось их «крутить». Я даже супруге с коммерцией успевал помогать. Интересное было время.

И кто же мог предвидеть, что перестройка переходит в эпоху еще более крутых перемен, и востребованы станут иные «специалисты», бритые наголо и в спортивных костюмах? Кто знал, что я набираю последние группы в свой учебный центр? Что в 94-95 годах будут платить наладчикам миллионные зарплаты, а машину мы с супругой купили больше, чем за миллиард купоно-карбованцев! Кстати, через месяц ее украли. Не супругу, к счастью, машину. Но это все будет позже, а пока вернемся в тревожное лето 91-го.

«Титан» занял добрую четверть цеха, и над ним едва проезжали мостовые краны! На вращающемся столе для заготовок можно было выточить модель тяжелого танка — в натуральную величину! Рабочее место оператора напоминало капитанский мостик, на него взбирались по трапам. Полсотни метров рельсового пути. Десять шкафов электротехники и электроники, мощная станция для гидро- и пневмосистем, десятки двигателей постоянного и переменного тока — и при таких габаритах точность обработки до сотых долей миллиметра. Конфетка, а не станок!

На пуск рядового токарного станка с программным управлением уходит не более недели — здесь счет шел на месяцы. Конечно, в одиночку с «Титаном» не справиться и Геркулесу, и мне помогали сыновья моего друга, доктора Морозова. Дима лазал за мной во все дырки и вникал во все схемы, из него потом вышел хороший специалист в области связи, а Сережа красиво курил «Мальборо», окруженный цеховыми девчатами, что тоже полезно.

И вот в начале августа моя семья с друзьями, включая и доктора с моими орлами, уехала отдыхать в леса под Новгород. С тех пор я и недолюбливаю творчество Чайковского. Даже сейчас рефлекторно вздрагиваешь при виде чахлых лебедей и лихорадочно переключаешь каналы телевизора, не случилось ли чего. В понедельник 19 августа 1991 года я в командировку не поехал. Начался опереточный и все же страшный путч!

Всю ночь просидели мы со старым другом на кухне, ловили «Голос Америки», Би-Би-Си, «Эхо Москвы». Ждали танков на улицах и террора, а чего еще от коммунистов ждать? И лишь совсем уж убогие, серые лица гекачепистов внушали сомнения и рождали надежды. Все закончилось пшиком, но через полгода аукнулось беловежской сходкой и развалом Союза. Но уж об этом-то я не жалею нисколько.

Поразили лишь легкость его распада и полное равнодушие народа. Семьдесят лет ушло на создание мрачного государства, десятки миллионов жизней сожгли — и все коту под хвост, все рухнуло в мгновение ока. Это ныне столько тоскующих по рабству, а тогда все дружно голосовали за независимость республик, причем Россия бежала впереди паровоза! Я боялся гражданских войн и большой крови, а так — помер Максим, ну и … с ним! Куда больше меня волновала судьба семьи — по дорогам на Москву шли танки. Но умный Морозов все понял, приказал сидеть в лесу, собирать рыжики и пить водку. Так что все обошлось, и семья вскоре воссоединилась.

Через месяц после путча я сдал станок, на него ушло четыре месяца. Конечно, господь работал быстрее, он управился за шесть дней, но и мне есть, чем гордиться! Японцы в Краматорске возились дольше. Им пришлось вести не только наладку, но и шеф-монтаж, иметь дело с нашими рексами-монтажниками, а это самое тяжелое для всех, попавших в загадочную страну! Зависимость от переводчиков умножается на цивилизационную несовместимость, результат бывает ужасным, а времени на этот цирк уходит порядочно. Наладка идет уже проще, человеческий фактор уже не мешает, и японские специалисты быстро с ней справляются. Торопясь поскорее уехать домой…

Итак, я сдал «Титан» в эксплуатацию. I did it! Это и была вершина моей карьеры наладчика, мои звездные мгновения. Хорошо, что я этого не знал. Я не знал, что «Титан» не только мой самый крупный станок, но и последний — с развалом СССР рухнуло и станкостроение. Двадцать лет прошло с тех пор, я звоню на родину, а мне отвечают — нет новых станков!

Но еще год мой мальчик точил что-то большое и нужное, а рядом уже монтировали его близнеца. Ничто так не греет душу предпринимателя, как полный портфель заказов, однако судьба распорядилась по-своему. Страну и народ поделили, как стада и пастбища, начала распадаться экономика, рвались связи, заводы хирели, инфляция съедала оборотные средства — плохие наступили времена. Похоже, людям приходится тяжелее, чем машинам. Станки делают то, на что спроектированы, работают тот срок, на который рассчитаны — и в металлолом. Но человек не знает, на что он рассчитан, да и на переплавку надеяться не приходится, в реинкарнацию я не верю. Нет, у нас разные судьбы. Но станки с именами собственными и здесь стоят особняком.

Вскоре моих «Титанов» продали на металлолом в Германию, за 48 тысяч долларов. Столько стоит пара хороших пресс-форм для водочных бутылок! Заводом к тому времени заправляли местные бандиты, они были рады и этому плюс что-то сверху наличными, однако ни о каком металлоломе и речи не могло идти. Немцы просто заменили румынскую электронику и сэкономили миллионы. Столько и стоят такие станки, и работают они десятилетиями.

Так что за них я спокоен, они и сейчас катят по немецким рельсам и точат что-то полезное для цивилизации. Танк «Леопард», к примеру, или нечто для Большого адронного коллайдера. Как раз для них работа! Поэтому параллели с «Титаником» уместны разве что в отношении СССР, который сам скорее напоминал гигантский, но уже подтаявший айсберг, не выдержавший столкновения с новой, информационно-технологической цивилизацией.

Я бы и сам с удовольствием отправился за ним, не за СССР, конечно, а за «Титаном» в Германию, ведь наладка была в моей жизни всем, но возраст, возраст! Давно пришлось сменить осциллограф на перо. Да и в наших краях ничуть не хуже, чем в Германии…