Ослепительная вспышка полыхнула в котловане, перед глазами поплыли зеленые круги, а когда мы прозрели, то увидели рукоять отбойного молотка с оплавленным огрызком корпуса. Из него шипел воздух. Кто-то напоролся на кабель…
Началась суета, появилась комиссия по технике безопасности и пересчитала людей. Не хватало хозяина молотка, но это было ясно сразу. Неясно было, куда он делся.Осмотрели место происшествия, прочесали цех — нет следов! Появилась городская комиссия и все нервничали. Еще бы, в те времена к технике безопасности относились серьезно. Написал я это и задумался. А как же мы напоролись на кабель? Можно сослаться на русский бардак, но мне пришлось поработать на разных заводах, и я убедился — дело не только в нем. Бардак лишь придает национальный колорит тому безусловному факту, что большие заводы живут своей собственной жизнью, и человек не способен ее охватить во всем объеме. Наш век краток, а кругозор узок.
Большие заводы живут долго, они переживают многие поколения тружеников, в том числе и главных энергетиков, отвечающих за электрохозяйство. У заводов иной ритм жизни, и люди для них всего лишь симбионты из несолидной органики, недолговечные букашки, что копошатся у домен и мартенов, подвозят уголь и руду, подают газ, воду и электроэнергию — обслуживают. Видимо, симбиоз чем-то выгоден им, но у них то войны, то революции, то инфаркты. Архивы горят, затапливаются или просто исчезают. В том числе и схемы кабельных трасс. Поэтому никто не знает все кабели даже не завода, а хотя бы одного только цеха.
Мало того, у заводов, как и у людей, бывают случайные связи, о которых вовсе не стремятся помнить, бывают и постоянные, которые особенно тщательно скрывают. Много скелетов спрятано в электрошкафах и фундаментах его домен и мартенов! В жизни всякое бывает, а моему заводу тогда исполнилось 100 лет, он многое пережил и повидал на своем веку.
В тот раз мы наткнулись на юзовский фундамент. То ли бетон до революции был покрепче, то ли с годами он набирает прочность, но фундамент задерживал график. Как я там оказался, в том котловане? Спросите у Томаса Мора! Под конец 1969 года отец устроил меня в лабораторию автоматизации и механизации металлургического завода. И в котлован я попал в полном соответствии с идеями опального канцлера. Летом весь состав лаборатории — более 100 человек! — посылали в колхоз, помогать селу. Советский социализм в чистом виде, и не зря его теоретики числили Мора в апостолах, хотя и называли утопистом. Кто бы говорил! Эти убогие теоретики и кровожадные практики (а других социализм почему-то не привлекает) с удивительной точностью воплотили все «передовые» идеи начала XVI века. Еще в 1516 году Мором были предсказаны все прелести этого общественного строя.
Он предвидел закрытые границы и прописку по месту жительства, рабский труд и разнарядки на сельхозработы, предвосхитил коллективное питание и единообразие в одежде и жилищах, полицию мыслей и нравов, тотальный контроль и доносительство. И даже золотые унитазы! Много внимания уделил тюрьмам и общественно-полезному труду. Не помню уже, как в Утопии было с концлагерями. Но как же без них. В общем, ничего утопического. Кроме золотых унитазов в общественных туалетах. Они и погубили великую идею. Их так и не удалось воплотить в жизнь! Думаю, страна потому и рухнула, из-за плохой сантехники. Ну как убедить народ в преимуществах строя, если он не способен произвести приличный унитаз?
Но в тот раз нас, молодых ребят со всего завода, послали не в колхоз пропалывать свеклу, а в сортовой цех рыть котлован. Мы освоили отбойные молотки, и все шло неплохо, пока не наткнулись на юзовский бетон. Наследие проклятого прошлого, как любили одно время выражаться. Пика молотка увязала в нем, сосед приходил на помощь и тоже увязал, и случалось, что из бетона торчал целый букет молотков! Индустриальная икебана…
Читатель может спросить, почему бетон юзовский? Ему могло и не повезти родиться в Донецке, как мне. Объясняю. Джон Юз (или Хьюз) c 1869 года строил наш металлургический завод, а с 1877 по 1896 годы руководил им. И город назвали Юзовка. Талантливый инженер и организатор. Англичанин, как и Мор. Многое из его наследия дошло до меня. Например, родился я в бывшей юзовской конюшне, дощатом бараке с земляным полом, отсюда и три воспаления легких в детстве, я же не лошадь! Но строил Юз и дома для рабочих. Собственно, после него их и не строили. Советской власти долго было не до жилья для простых людей, у нее были другие цели и приоритеты. Это потом уже, к концу второй мировой войны появились тысячи немецких пленных. Они кто 7, кто 8, а кто и все 10 лет отработали на стройках социализма. Наши мужики восстанавливали домны, мартены и шахты, возводили ракетные и атомные заводы и полигоны, то, что важнее для суровой родины, ну а немцы оставили нам целые поселки добротных домов. Если бы мы больше народу в плен взяли да подольше не отпускали, глядишь, они бы нам и коммунизм построили!
Cуматоха длилась уже третий час, нас все еще не выпускали из котлована, но тут в кружок руководства пробился в драбадан пьяный работяга. Его выталкивали, но он с пьяным упорством лез за своим отбойным молотком. Главный инженер завода орал начальнику цеха что-то про порядки в этом заср… цехе, как тут пролетарий неуклюже нырнул, проскочил под его рукой и вцепился в огрызок молотка:
– А, вот ты где, зараза! Ищи тебя по всему цеху.
Схватив его, труженик металлургии попытался дать деру, но главного осенило! Он ловко перехватил металлурга и начал расспрашивать:
– Ну не торопись, мой золотенький, ну куда ты спешишь! Скажи – это твой молоточек?
– А то чей? Вот, как поставил, так и стоит. Слышь, отпусти, а?
И молотобоец попытался вырваться, причем норовил утащить и молоток! Но главный был дядя в теле, он подхватил пролетария и с ним на руках завершил расследование. Дело обстояло так. Когда мужичок пробил кабель, был он еще и в резиновых перчатках поверх брезентовых, берег организм. Постарше нас был, поопытнее. И уже поддавши. Видимо, это и спасло. Я имею в виду совокупность причин. Выбросило его через бруствер котлована, и он закатился за цеховую опору, в самую темень, контуженый, но целехонький. Ну не чудо ли? Нет, чудеса только начались.
Что же случилось с хозяином отбойного молотка? Случилось с ним нечто странное: в себя он пришел в центральном гастрономе «Москва», в двух километрах от цеха, в очереди за водкой. Как он там оказался, не помнил. И вообще ничего не помнил. И только выпив в кустиках под заводской проходной всю бутылку, понемногу начал соображать. Он вспомнил, что еще длится рабочий день и надо успеть сдать отбойный молоток нарядчику. Редкий случай, но на своем веку я не раз сталкивался с подобными. Страна, видимо, такая. Или люди. Или и то, и другое. Помню, в армии водитель автокрана раз за разом рвал воздушную линию, 6 киловольт: как выпьет, так и забудет опустить стрелу. И ничего, обходилось роскошным фейерверком.
Бывало, правда, и хуже. Однажды водитель машины нашего командира в чистом поле столкнулся с коровой. Хорошо, хоть без полковника! И поле как будто было обширным, и корова паслась одна-одинешенька, а вот не повезло! Кому не повезло больше всех – водителю, командиру, машине или корове – сказать сложно, но животное здорово перепугалось, и машину отмывали долго. Полковник потом все принюхивался и не хотел садиться в нее. А водителя еще неделю все обходили стороной, никакой одеколон ему не помогал. И если бы это был единственный подобный случай во время моей службы под Москвой! Я не имею в виду именно Москву и бедных коров, я обобщаю.
А случай в котловане я вспомнил не зря. У меня, видимо, тонкая кожа, и я не могу, как один мой наладчик, проверять рукой 380 вольт! Если бы на кабель напоролся я, вам не пришлось бы скучать над этим рассказом, а я не смог бы 2 раза жениться на своей жене. Но это уже совсем другая история…
С тех пор моя жизнь связана с наладкой. Жалею ли я? Наладка — это ненормированный рабочий день, долгие командировки, неуютные общежития, плохое питание и больной желудок. Эта нервная работа имеет и еще один недостаток – приходится думать. Но я не жалею. Никогда бы не смог работать на одном месте, от звонка до звонка, годами делая одно и то же. Да еще при жесткой субординации. Упаси Господь! Работы должно быть много, но интересной. А иногда полезно сделать перерыв или вообще ее сменить.
Жалею я лишь о том, что на лучшие мои годы пришлась разруха после крушения СССР. Но о самом Советском Союзе – нисколько! Социализм – слишком радикальное средство от человеческой глупости, как гильотина – от насморка. Или глупость не так безобидна, как насморк, и сама приводит к гильотинам и социализму? Не знаю, связано это или нет, но бедному Мору как раз и отрубили голову…
Жизнь идет, и вот так, незаметно, почти прошла. Все труднее вспоминается юность, мысли и чувства в 18 лет. Я ли это был? Я ли мерз в тонком пальтишке, ожидая автобуса в 6 часов студеного зимнего утра и с ненавистью глядя на алеющий восток? Заводской гудок оповещал о начале смены. Он и в этом веке отмечает смены, и тысячи людей спешат на работу, а затем домой. Но ни работа, ни дом не дают им радости, и они прислушиваются к сиренам социализма. Я наслушался и гудков, и сирен и знаю им цену, но уже не переживаю по поводу пролетевшей юности. Я прислушиваюсь к внуку и внучке – не проснулись ли? Не разбудил ли их гудок? Не разбудил. Спят мои хорошие.
Время течет и мы меняемся. Вчера нам казалось важным одно, а сегодня другое. Вот и у бедного Томаса, кроме его утопически-зловещих фантазий имелся отличный цикл переводов древнегреческих эпиграмм. Все же умный и образованный человек был, даром что канцлер. Не зря переписывался с Эразмом Роттердамским.
Особенно хороша эпиграмма на беотийца, затесавшегося на симпосион в Афинах. Беотия в древней Греции была чем-то вроде кукурузных штатов в Америке. Утонченные афиняне, эти рафинированные бостонцы, возлежали и пили разбавленное вино из кратеров, пуская их по кругу, они слушали аэдов и рапсодов. Пирующих осыпали розовыми лепестками и венчали венками. Они даже мыли руки перед трапезой! Но вот очередь дошла до беотийца и он, аккуратно выловив мух, отпил – и запустил тех обратно в кратер. И лишь затем передал чашу дальше. Все были поражены. Видя это, наш айовец пояснил:
– Сам то я мух не люблю, но обычаев ваших не знаю!…
Занимайся Мор больше переводами, глядишь, и сберег бы голову, да и наши головы не морочили бы квазинаучным коммунизмом и утопическим социализмом (как будто он может быть другим!). Из-за него много времени пришлось потратить на пустое. Но в юности всему находится место: и Томасу Мору и юзовскому бетону. И девушкам – в том же году я познакомился со своей будущей женой, что гораздо интереснее.
Монреаль-Бостон
