Пару недель назад 12-летняя девочка начала пререкаться с водителем автобуса, после чего тот ее выдворил. Неделю назад игроки футбольной команды «Montreal Impact», Miguel Montano с другом, не смогли войти в метро, поскольку не знают французского языка. Они подали жалобу на STM, а в своем блоге Montano (он чернокожий) еще и обвинил город в расизме. Правда, позже обвинение снял.В ответ на жалобу STM ответило, что, согласно квебекским языковым законам, ни один работник сферы общественных услуг не обязан говорить на каком-либо другом языке, кроме французского. Однако присовокупило, что расследует инциденты. Еще один печальный опыт: профессор UQAM, David Hanna (тоже чернокожая, кстати, личность известная, баллотировалась в муниципалитет) покидала станцию метро в то время, когда служащие закрывают двери. Ее заперли – не успела добежать нескольких метров! В отличие от Montano, она ни перед кем не извинялась, а описание этого безобразного случая отослала в исследовательский центр расовых отношений. «Транспортный расизм» — так она это называет.
Описанные случаи побудили «The Gazette» провести опрос на тему «Как вы оцениваете работу монреальских служащих общественного транспорта?», в котором приняли участие 1100 человек. Были предложены несколько формулировок, даю их с ответами:
1) «большей частью ленивые и грубые» — 36%;
2) «большей частью квалифицированные и доброжелательные» — 25%;
3) «водители автобусов большей частью ОК, но служащие на турникетах в метро часто ленивые и грубые» — 24%;
4) «все ленивые и грубые» — 9%;
5) все квалифицированные и дружелюбные – 1%.
5% опрошенных дали нестандартные ответы. Отмечаю особенно значимые: «Да, полно языковой дискриминации». «Точно расизм. Не только по отношению к англоязычным, ко всем людям иной национальности». «Некоторые поразительно грубые!». «Грубые, грубые, грубые». «Достаточно червоточин, чтобы все яблоко назвать гнилым». А где же среди нестандартных положительные отзывы? Их всего несколько, и положительными их можно назвать условно: нечто философское, вроде: «азные на свете люди бывают». Попробуй, читатель, спросить себя по этому списку!
Нечистоплотность в политических играх – штука обыкновенная. Эта отрасль деятельности словно призвана дарить остросюжетному кинематографу неиссякаемый источник основы для сценариев. В Maritime вспыхнула война. Один член парламента, Lawrence MacAulay (P.E.I.), бомбардировал округ другого члена парламента компрометирующими листовками. В ответ этот другой, John Williamson (New Brunswick), подкинул в округ MacAulay свою печатную продукцию не менее неприятного содержания. Теперь избранники во всеуслышание ругаются, причем каждый уверяет, что обвинял противника по существу, и оба опираются на пресловутый тезис: «Люди имеют право знать». MacAulay в резкой форме уведомил избирателей, что вводимая консерваторами новая политика министерства рыболовства и океанов в отношении самостоятельных рыболовов опасна и для самой отрасли, и для людей, избравших этот промысел своей профессией. Williamson парировал удар листовкой, где MacAulay смеется в унисон с Bob’ом Rae, лидером либералов, и снабдил картинку двумя подписями: «Остановить коррупцию» и «Cardigan (округ MacAulay) заслуживает лучшего». Здесь же сообщалось, что MacAulay бездарно тратит деньги налогоплательщиков на печатание и распространение листовок в консервативных округах. Налогоплательщики защищают избранных ими депутатов. Социологи университетов в Maritime взывают к рассудительности государственных мужей. Для меня, человека стороннего, но знакомого со стоимостью типографских услуг, единственное рациональное зерно в этой перебранке — тот непреложный факт, что деньги-то и впрямь уходят на ерунду.
В каждой провинции, как и на федеральном уровне, существуют свои законы, обеспечивающие безопасность сторон при заключении торговых и инвестиционных сделок. За нарушение прописанных в них статей человека наказывают, по крайней мере, штрафом. Но, оказывается, за последние 5 лет две трети штрафов взыскать не удалось. Сами штрафники над системой смеются: «Все это фарс… И люди смотрят на это, как на фарс, и эти правила не повернут дела» (некий George Schwartz, задолжавший за нарушение Securities Act тысячи долларов). Законники прекрасно знают, что система неэффективна. P.E.I., Newfoundland и Labrador с 2007 года штрафов просто не налагали. Служащие, в обязанности которых входит непосредственное взимание денег, объясняют, что нарушители частенько сматываются из тех мест, где смошенничали, а на их поиски не хватает средств. Бывает, что они попадают в тюрьму, и в этом случае с них вовсе ничего не возьмешь. Так, Ronald James Conn, личность яркая, лет 20 назад выправил себе лицензию на продажу акций и привлечение инвестиций. Внушать доверие, убеждать – основные инструменты этой профессии. Conn владел ими виртуозно, и в продаже акций «орегонских золотых приисков» в конце 90-х был вполне успешен. Когда выяснилось, что это чистой воды афера, на продавца был наложен штраф в $50 000: в его контрактах указана защита интересов покупателей. Понятно, что он ничего не заплатил. Недавно это имя всплыло в связи с акционерным обществом «Follicles», занимающимся производством средств ухода за волосами. В этот раз предприимчивому агенту сбежать не удалось, и во вторник он предстал перед ванкуверским судом. Обвинение состояло из 14 доказанных эпизодов мошенничества и 132 нарушений провинциального Securities Act. Присутствующие на судебном заседании жертвы только рот разевали и руками разводили: мол, невероятно!
Пафос опубликованных на эту тему материалов понятен: в наш век всеобщего прогресса вложению денег должен предшествовать более чем тщательный анализ. И напоследок – сравнительные цифры по провинциям, отражающие усилия по сбору штрафов. Мне кажется, они вас удивят: Квебек — 77%, Ontario — 31,2%, Nova Scotia – 29,2%, Manitoba – 24,2%, Saskatchewan – 22%, New Brunswick – 17,3%. British Columbia – 2,9%.
Да немногое. Дисциплинарные нарушения – в ведении администрации. Повысить успеваемость по предмету, который в дальнейшем ученику не нужен, практически невозможно. Не все стремятся в престижные колледжи, а для слабенького – любые оценки хороши, лишь бы были. И каково это: из года в год терпеть снисходительные взгляды и ухмылки, ощущая себя абсолютно беспомощным. Живя с мыслью, что в школе, где ты работаешь, позволено профанировать твой предмет. Lynden Dorval, учитель Ross Sheppard High School (Эдмонтон), был временно отстранен от должности за то, что, вразрез с политикой школьной администрации, поставил ученику на экзаменах «ноль». Но не испугался, а, напротив, публично выступил с критикой: «Запрещение ставить «ноль» не работает, — заявил он. – Достаточно взглянуть на положение дел в старших классах, где это было принято в течение нескольких лет, а потом поинтересоваться оценками в аттестатах. Они ужасны». Преподаватель физики, Dorval категорически отказался переэкзаменовывать ученика и подчиняться в данном вопросе лицам, которые «не учили этих детей и не знают самого предмета». Администрация защищается. Директор школы Ron Bradley послал учителю письмо с предупреждением, что школа разрывает их рабочий контракт, поскольку Dorval обнаружил пренебрежение к интересам коллектива и неоднократно нарушал субординацию. При этом никакого ответа от почти уволенного физика не ожидалось. Учитель не выглядит огорченным. Вероятно, его бунт зрел не один год. Да и, как оказалось, в своих суждениях он не одинок. «Нулевая» тема попала в центр городских новостей и прозвучала не только в провинции. Edmonton Public School Board (городская комиссия публичных школ), санкционирующая отказ от «нуля», вынуждена отреагировать на скандал и, вероятно, должна будет пересмотреть свое запрещение. А у физика уже нашлись последователи в других провинциях, рискнувшие адекватно оценить нерадивых учеников.
Вакханалия экономии, в которую с головой ушла правящая партия, кажется, коснулась любой сферы социальной жизни. Беженцам деньги на поправку здоровья с 30 июня срезала, и тут уж всполошились врачи. Не подумайте, что из шкурного интереса. Позицию медиков внятно объяснил терапевт Chris Keefer (Brampton Civic Hospital). Произошло это в Toronto General Hospital, когда министр природных ресурсов Joe Oliver знакомил больничных работников с федеральной программой финансовой поддержки ядерной медицины. Едва министр начал свою речь, как Keefer прервал его, сосредоточив внимание присутствующих на проблемах беженцев. Врача попытались остановить, указав на недопустимое поведение. На что он ответил: «Не думаю, что этот министр заслуживает вежливости, как моей, так и любого врача в этой стране».
Существовавшая прежде, оплачиваемая правительством программа покрывала обращение беженцев к дантисту, терапевту, а также ряд прописываемых лекарств, таких, например, как антибиотики и инсулин. Министр выступил поборником равноправия, и смысл его реплик сводился к тому, что консерваторы уравнивают доступ к медицинским услугам, «чтобы все в этой стране лечились одинаково». Если канадец платит за антибиотики, то и беженец должен платить. Но этот аргумент доктора не растрогал. Его больше волновало, что сокращения заденут, в том числе, диабетиков, лишив их жизненно необходимых медикаментов, и беременных женщин, нуждающихся в постоянном наблюдении врача. И, к тому же, зачем брать на постоянное проживание заведомо нездоровых людей, в которых превратятся беженцы, не имеющие возможности лечиться в течение многих месяцев? Министр огрызнулся, что доктор плохо информирован, но по сути дела не возразил. Свернул выступление и сел на место. Однако на этом его муки не закончились. Вместе с врачом на пресс-конференцию пришли студенты-медики. Им тоже было что сказать. Администрация госпиталя извинилась за неподобающее поведение врача. Пресс-конференцию продолжили позже. А публика теперь обсуждает сразу 2 вопроса. Первый: стоило ли урезать? И второй: должен ли был канадский доктор прерывать министра?
Монреаль
