Cиринга, сампоньа, най, нэй, мускал, кугиклы, кувиклы, кувички, кувицы скудучай, чипсан, ларчеми — так на разных языках называется флейта Пана, появление которой связывают с легендой о дренегреческом боге Пане. Уже 2 года в Монреале живет музыкант, виртуозно владеющий этим необычным музыкальным инструментом. Виталий Реутский родился в Молдавии, последние 20 лет жил в Одессе, а теперь перебрался в Канаду, где сразу же начал выступать.
— Виталий, почему вы выбрали флейту Пана?
— Я думаю, что это она выбрала меня. Когда мне было 15 лет и я поехал поступать в музыкальное училище, оказалось, что там нет свободных мест в классе аккордеона, куда я хотел поступить. И мне предложили поступить в класс по флейте Пана, обещая впоследствии перевести в класс аккордеона.
— Где аккордеон, а где флейта Пана! Это, на мой непросвещенный взгляд, совершенно разные инструменты!
— Совсем разные! До училища я слышал этот инструмент, и он мне нравился, поэтому я согласился на предложение учителей. Через год мне сказали, что, мол, вы так хорошо учитесь и так хорошо играете, что мы вас просим: останьтесь в этом классе.
Это очень сложный инструмент. Когда я начинал на нем играть, у меня кружилась голова. Меня предупреждали, что надо начинать потихоньку. Дунул, чувствуешь, что кружится голова, подожди, пока пройдет. Это так и было. Играя на флейте Пана, ты знаешь, что 70 процентов воздуха уходит впустую. При игре на трубе все иначе. Дунул в мундштук и выдул все 100 процентов. Тут вы дуете прямо, и только 30 процентов попадает внутрь трубки.
— И все же вы остались в этом классе, несмотря на то, что даже для здоровья не очень было полезно…
— Я не думаю, что это вредно для здоровья. Я все же продолжал играть на аккордеоне. Он у меня лежал под кроватью. Мне стыдно было признаться учителям в этом. Я ходил на уроки по флейте Пана, но упорно не хотел заниматься. Через год мне объяснили, что не переведут в обещанный класс: по-прежнему не было места. Но мне повезло: я на аккордеоне хорошо играл, и поэтому меня сразу взяли в профессиональный оркестр города. Хотя мне было всего 15 лет, я играл уже с профессиональными музыкантами в хорошем оркестре. Но я в нем не остался, потому что надо было сдавать экзамены по флейте. Мне стало стыдно, что я нам ней плохо играю. Не мог выносить того, что кто-то играет лучше меня. И тогда я стал заниматься по 12 часов в день, пока не начал играть хорошо.
Наше училище находится в Тирасполе. В Молдавии самая лучшая подготовка по флейте Пана. Там этот инструмент называется най. Я думаю, что слово пришло с Востока. У персов и арабов есть такая же свирель, которая носит похожее название и означает «тростинка». Флейта Пана – международное название этого инструмента.
— Звуки, которые вы создаете с помощью этого инструмента, по-моему, не из нашего мира, словно приходят откуда-то еще.
— Действительно, у него уникальное звучание. На обычной свирели выдуваемый звук выходит с другой стороны. Здесь же мы дуем, 30 процентов воздуха вдувается и возвращается обратно из того же отверстия. То есть воздух проделывает 2 раза один и тот же путь. Поэтому получается такой интересный звук.
— Чем-то флейта Пана напоминает орган по своей конструкции! Только это ручной-губной орган.
— Ну да. И нужна физическая сила, чтобы на нем играть! Плюс, когда вы переходите с трубки на трубку, вы теряете воздух. Представьте себе, что вы играли бы на пианино одним пальцем. Здесь так же: вы «бегаете» губами по трубкам и ищете по одной нотке. И если кто-то занимается, много трудится, то и играет виртуозно.
— На недавнем концерте трио «Богемия» вы поразили зрителей тем, что играли на флейте Пана и классические, и народные, и современные произведения. После концерта я делилась впечатлениями со зрителями и рассказала, что во время мелодии «Жаворонок» я словно оказалась в лесу, наполненном птичьими голосами. Мне показалось, что на рассвете стою где-то на краю леса, впереди поле, все вокруг просыпается… Давненько я не переживали таких метаморфоз. Полностью потеряла ощущение реального времени и пространства. Спасибо за это! Виталий, у вас есть трио, вы играете сольные концерты. Что еще вы делаете?
— Я еще и работаю.
— Музыкантом, я надеюсь?
— Да. По этому поводу такая история. Я служил в Одессе. Один солдат рассказывал своему отцу, что он играет там и там. Тот ему отвечает: «Я понимаю, где ты играешь. А где ты работаешь?» Днем я работаю музыкальным рекрутером. Мы нанимаем на работу музыкантов. Устраиваем им прослушивание. У нас самая большая компания в Северной Америке Proship Entertainment. После того, как люди проходят прослушивание, мы их отправляем в шоу на различных больших круизных лайнерах. Если человек живет в Монреале, то он приходит к нам в студию. А если не в Монреале, то прослушиваем его по телефону. За час до прослушивания звоним – даем материал. Он готовится, а через час играет по телефону, записывает себя на камеру и присылает нам видео.
— А русскоязычных монреальцев среди тех, кого вы нанимаете, много?
— Достаточно много, но требуется хороший английский. Это международная компания.
— Как вам удалось найти такую работу?
— К счастью, удалось. Я играл сольные программы для французской компании «Нотр-Дам», они нанимали музыкантов. Там я, кстати, и выучил французский. У меня было свободное время до концерта, когда я и учил его. Я занимался каждый день по 2 часа. Концерт был раз в неделю, а остальное время я должен был держать себя в хорошей форме.
— Судя по всему, вы очень организованный человек. Это флейта Пана вам помогает в этом? У нее ведь все трубочки выстроены в ряд!
— Когда еще я ездил по миру с концертами, то можно было в свободное время лечь и загорать. А я в это время в спортзале бегал и, помню, говорил себе: «Все-таки хорошо, что я себя в форме держу!»
— Вы приехали сюда с семьей. У вас, насколько я знаю, творческая семья. Супруга — балерина, а сейчас преподает в ансамбле Ирины Кирка «Фантазия».
— Да, это так. Ее зовут Алена. Мы с ней познакомились в Одессе, она танцевала, я играл. Меня пригласили написать музыку к тому танцу, где она солировала. Был танец, а не было для него музыки. Я написал. И солистка мне очень понравилась. С тех пор мы вместе. У нас сын, ему уже 20 лет, учится в университете Конкордия. Нам везет на хороших людей, повезло познакомиться с Ирой Кирка. Алене очень нравится с ней работать.
— А вы больше музыку не пишете?
— Я пишу в основном аранжировки для нашего трио.
— Как вы познакомились с Сергеем и Ольгой Трофановыми?
-Там, где я живу, есть артистическое кафе, выступает много разных музыкантов. Как-то я там играл — и познакомился с ними. До того я все время был один. Очень непросто было найти людей. Предложил им играть вместе, и они согласились. В августе мы начали работать втроем.
— Вы все очень яркие личности. На вас смотреть – удовольствие! Три харизматичные фигуры на сцене – это любопытно, создает очень интересную атмосферу.
— Мне это нравится. Когда я создаю какой-нибудь коллектив, я хочу дать каждому выделиться. У нас нет диктатуры. Я хочу, чтобы у нас было именно трио. Я это делаю всю жизнь. Я с детства играл солистом в оркестре.
— Я не учился в музыкальной школе. В детстве меня мама немножко учила играть на аккордеоне.
— Вот как оказывается! Вы поступали в училище, не закончив музыкальную школу! А можно так было?
— Поэтому меня и не взяли «на аккордеон», но им понравилось, как я играл, и они хотели, чтобы я у них остался. И потом, я же еще отличником был, а у них среди учащихся не было отличников. В школе музыканты еле дотягивают до тройки. Все время уделяют музыке. А я в принципе музыке не особо время уделял. Это в последний момент для себя я решил, что стану музыкантом. Мама была учительницей в школе, и она хотела, чтобы я играл на музыкальном инструменте. Было так: когда я учился в школе, к нам приехали музыканты, которые из обычных детей, не знавших нот, решили сделать оркестр. Они нас собрали, решили, кто на чем будет играть. У меня был аккордеон, поэтому на нем я и стал играть в оркестре. Я еще такой маленький был, что сам не мог аккордеон носить. Через некоторое время мы научились читать ноты и держать инструменты. Это немыслимо — сделать оркестр из детей, которые ничего не умеют!
— Ваши первые учителя музыки просто «народники»!
— Да, так и есть. И что мне понравилось: когда мы немножко научились играть, они нам позволяли играть так, как мы чувствуем музыку. Потом я забросил музыку, поскольку через 2-3 года все закончилось. Когда у нас оркестра уже не было, я как-то играл в хоккей, и вдруг увидел нашего преподавателя. И после этого я сам взял аккордеон и стал играть. И мне так понравилось! Я понял, насколько я счастлив, что умею играть! Маме я сказал, что очень благодарен этому человеку, научившему меня музыке. На что мама ответила: «А не хочешь ли ты стать музыкантом и учить играть других людей?» И я сказал: «Хочу». Хотя раньше я мечтал стать инженером. Вот так я в последний момент передумал и поехал поступать в музыкальное училище.
Монреаль
Фотографии автора
