Старейшей церковью на территории Северной Америки считается храм Святого Михаила в Санта Фе. Точный его возраст никто не знает, но он либо приближается к 400-м, либо уже перешел за эту границу. За годы своего существования храм менял свой внешний вид не раз и даже мог вообще исчезнуть с лица земли, поскольку не находилось денег на его восстановление. Однако прихожане отстаивали свою церковь, спасали храм. Сегодня почтенный возраст церкви дает о себе знать. Храм постоянно нуждается в ремонте.Да и сейчас здесь идут восстановительные работы, вследствие чего уникальный облик здания скрыт от туристов и горожан за строительными лесами. Работы ведут сами прихожане — они посчитали, что так будет экономнее. Уникальность храма заключается в его архитектурном проекте. Он построен глинобитным методом, поэтому практически его лепят вручную из глины, которую добывают тут же.
Здание на улице Сен Жозеф, в котором ровно полвека располагается Кафедральный Свято-Николаевский собор, на 300 лет моложе старейшей североамериканской церкви. Построенное в 1911 году, оно задумывалось как методистская церковь St. Giles и прослужило в качестве таковой до тех пор, пока в 1929 году не было выкуплено еврейской общиной, и в нем открылась синагога Tifereth Beth David.
— А в 1964 году наша православная община приобрела это здание, и мы здесь находимся дольше всех остальных, – рассказывает прихожанин храма Петр Павлович Пагануци, который занимается организацией восстановительных работ со стороны общины, а также ведет огромную работу по развитию общины и сохранению истории прихода.
И все же 100 лет для жизни здания – это немалый срок. Чего только не происходит с ним за эти годы! Оно обживается в городе, в котором было возведено, как человек на новом месте. И тут все имеет значение: и климатические условия, и расположение, и почва. Счастливо то здание, которому за свои годы не пришлось подвергнуться ни одному серьезному испытанию. Но такое встретишь нечасто. Вот и Свято-Николаевский собор пережил немало на своем веку: переделки, реконструкции, подтопления. Одним из самых тяжелых испытаний в жизни храма и его общины стал пожар, случившийся в 1998 году. Ущерб от катастрофы оказался настолько велик, что шел вопрос о том, чтобы подыскивать другое помещение. И оно уже было нашлось, но община решила восстановить свой пострадавший в огне храм. Об этом мы уже писали пару лет назад в МВ №671.
— После пожара уцелели только наружные стены здания да чудом сохранилась мозаичная икона Богородицы. А каким был храм до пожара сейчас знают далеко не все прихожане. Петр Павлович, вы, разумеется, помните, как все было устроено?
— Не только я, конечно, помню. В приходе много людей, которые еще видели храм в момент переезда общины в него. Помимо этого, у меня совершенно случайно сохранились изначальные планы нашего храма. До пожара мы вместе с другим прихожанином-чертежником решили, что надо воспроизвести старые планы, чтобы можно было их скопировать и иметь под рукой, если придет в них надобность. Он сделал копии. Одна находилась в храме и сгорела, а другую я отвез домой. Вот она и уцелела.
— Вам известно имя архитектора этого здания?
— Конечно. Архитекторами стали два брата Maxwell. Их архитектурная компания была хорошо известна в Монреале. Здесь немало зданий, построенных по их проектам. В МакГилле имеется архив их фирмы. Они работали в Штатах и Канаде. Их вообще очень хорошо здесь знают. Например, в Саскачеване ими был построен парламент. В Монреале они построили гимназию, в которую, кстати, и я ходил. Она называется Montreal High. Располагается около Макгилльского университета.
— Сейчас это школа FACE.
— Да, верно. Раньше она состояла из двух старших школ – для девочек и для мальчиков. Посередине оба крыла здания были соединены общим корпусом. Мы ходили в один и тот же бассейн, но гимнастические залы у нас были отдельные. Зато театральный зал — общий.
— Любопытно, что совсем недавно эта школа тоже проходила через реконструкцию! Помимо этой школы братьями в разное время были построены многие другие прекрасные здания в разных городах Канады. К примеру, в Монреале — старый павильон Музея изящных искусств. Их проекты выгодно отличались на фоне остальных.
— Я обнаружил, что в Макгилльской библиотеке архитектурного факультета есть комплект чертежей – оригиналов нашей церкви. Около 60 отдельных документов. Некоторые чертежи выполнены тушью на специальной бумаге. Несколько карандашных рисунков и акварелей. Я связался с библиотекой. Мне разрешили выбрать 10 из них, чтобы сделать копии. А также разрешили сделать фотографии собственным фотоаппаратом.
— Храм, вероятно, существенно изменился за годы своего существования?
— Это действительно так. Интересно то, что фирма Maxwell проектировала не только внешний облик здания, но и внутреннее убранство и даже мебель. Алтарь там, конечно, был другой. Хоры были ступенчатые и значительно выше, а потом спускались вниз – как галереи. Мы, получив здание, сохранили хоры. Они были другими до пожара, в 2-3 раза больше. Мы могли свободно разместить хор в 100 человек. И у нас он однажды пел – приезжала молодежь из Бостона. Их было именно 100 человек. Был запланирован орган. Пока здание находилось в ведении синагоги, убранство частично изменилось. Многое изменилось и после пожара. Алтарь был глубже на 12 футов. Около алтаря, слева, были двери, которые вели к лестнице, спускавшейся в подвал. За алтарем был коридор, полностью огибающий алтарь, слева — уборная, а с правой стороны можно было подняться по ступенькам, и там была ризница. И это все исчезло после пожара. Под этим местом, под подвалом в глубоком полуэтаже находилась кочегарка с водонагревающими машинами. Это было огромное помещение. Оно тоже больше не существует. Это все пришлось сделать во время реконструкции после пожара. Помимо этого, нас заставили снизить крышу на 3 метра, значит, и опустить потолок. Раньше внутри храма имелась отделка потолка. Он был плоским, разбит деревянными рамами на квадраты, и внутри каждого квадрата — очень красивые дорогие обои, которые там находились с момента строительства храма. Сейчас ничего этого нет. Видно, если обои продержались более 80 лет, то они были очень высокого качества.
— Изменения, произошедшие после восстановления храма от пожара, повлияли на его прочность?
— Не столько на прочность, сколько на архитектурную целостность. Мы еще сделали не очень правильную вещь: мы добавили купол.
— Тем самым придали зданию вид православного храма!
— Но ведь если здание старое, то его нельзя менять. Купол, который торчит из плоской крыши – совершенно несуразный. Я так говорю, вы поймите, не потому, что не люблю купола… Из-за того, что отрезали часть алтаря, купол оказался не на правильном месте. Вместо того, чтобы быть перед алтарем, он находится над ним.
— Это неправильно по канонам?
— Канонов как таковых нет, есть обычай.
— Во время нынешней реконструкции будет восстановлено здание в первоначальном виде?
— Нет, об этом речь не идет. Речь идет о реставрации наружных стен, а уж восстановление внутреннего убранства – дело далекого будущего. Отделка, как всегда, это самое трудное и дорого стоит. Проблема в том, что с тех пор, как в церкви случился пожар, стены были частично восстановлены, но не совсем правильно и не совсем хорошо. Здесь надо отметить 3 основных момента. Первый: некоторые кирпичи, использованные при восстановлении, стали разрушаться. Второй: поскольку зданию свыше 100 лет, то понятно, что даже те элементы, которые выдержали пожар, тоже обветшали. Выпадает цемент, скрепляющий кирпичи, да и сами старые кирпичи «подбиты» временем. И третье: здание было восстановлено с нарушением эстетических основ. Поскольку при восстановлении использовали кирпичи разной текстуры и разного цвета, то теперь оно похоже на пиццу, такое же пестрое и неоднородное. Я думаю, что строители, которые восстанавливали храм после пожара, просто не знали, что делают. И в конце концов некоторые стены обветшали настолько, что стали протекать. Например, передняя стена.
— Насколько критично состояние храма сейчас?
— Со временем оно могло стать очень критичным. Но не нужно ждать этого момента. Да и город нас немного подталкивал к тому, чтобы начать ремонт. И 4 августа с Божьей помощью ремонт был начат. Проблемы же со зданием начались 8 лет тому назад; тогда казалось, что можно подождать. И мы ждали, сколько могли, собирая средства на реконструкцию. Но разрушение прогрессирует, и чем дольше ждать, тем больше надо будет сделать работы, а значит, и больше потратить средств.
— А какой планируется объем работ?
— Внушительный! На ремонт уйдет свыше полумиллиона долларов. Мы будем восстанавливать не только стены, но и ландшафт вокруг здания. Три парковки будут вымощены кирпичом. Ландшафтный дизайнер разработает нам план территории, чтобы ее можно было обустроить привлекательно и красиво. Вероятно, посадим какие-то растения, может быть, установим скамейки. Также будут производиться дренажные работы, поскольку в прошлом году здание было подтоплено. Мы наняли фирму, которая провела съемку всех канализационных труб. Нам, вероятно, придется рыть траншеи вокруг храма, чтобы в дальнейшем избежать подобных неприятностей.
На собрании общины были представлены чертежи, подготовленные нанятым для восстановительных работ архитектором. Затем была выбрана строительная компания, которая уже приступила к работам по реконструкции собора. При этом приходилось серьезно изучать самые разнообразные вопросы: от качества кирпича и цемента до страховки здоровья и жизни нанятых на работы строителей. Ничто нельзя упустить из-под контроля, и все требует немалых затрат. А любые ошибки приведут к тому, что эти затраты только увеличатся.
— Пожертвований прихожан во время еженедельных богослужений, а также средств, собранных от продажи сестричеством пирожков и на благотворительных базарах, разумеется, недостаточно, чтобы покрыть все расходы на ремонт храма. Как собираются средства?
— В прошлом году я представил смету работ, которая составила 650 тыс. долларов. Мы собирали эту сумму сами. У нас были воззвания к прихожанам. Есть прихожане, которые сказали: пока вы ничего не делаете, мы не дадим денег, а увидим, что началось — дадим. И уже дали по нескольку тысяч. Нам пожертвовала Московская Патриархия 100 тыс. долларов. Нашим священникам удалось взять кредит в банке под хорошие условия. Фактически мы получили у банка все, что нам надо. Мы берем по мере нужды. С каждым годом все дорожает: рабочая сила, материалы, электроэнергия, бензин. Поэтому дальше ждать было нельзя. Постараемся уложиться в эти рамки. Сбор пожертвований продолжается. Главное, чтобы у людей было доверие к тому, что все работы ведутся правильно, что средства расходуются аккуратно и на необходимые нужды. У нас назначены люди, которые полностью контролируют процесс. Все работы должны быть завершены в конце октября.
— И главное, что этот процесс уже идет! Бог в помощь!
Монреаль
