Продолжение. Начало в №№833, 853 и 856
Газета \»New Era\» просуществовала всего год, но за это время МакГи успел энергично выразить свое мнение по многим интересующим страну вопросам — и сразу же добился широкой известности в Канаде. Его публицистический стиль импонировал публике очевидной художественностью (статьи с удовольствием цитируют) и умением четко сформулировать мысль и не потерять ее в \»плетении словес\».МакГи настаивал на тесной кооперации Provinces of Canada и Maritime, поскольку это обеспечивало сильную, с потенцией развития экономику и выживание франкоязычной Канады. Проблему коренных национальностей предлагал решить созданием для них особой территории, наделенной правами провинции, обеспечив сотрудничество рас дополнительным пакетом законов. Но едва ли не самым оригинальным из его планов покажется сегодня основание в североамериканских колониях \»канадской династии британского королевского дома\» (позже эту идею пробовал реализовать Джон Макдональд, но неуверенно). А на трон должен был сесть один из младших сыновей королевы Виктории.
Летом 1863-го он пишет несколько открытых писем и публикует в \»British American Magazine\» две обширных статьи. Анализируя политические системы Штатов и британских колоний, МакГи приходит к выводу, что обе страны сумели достичь свободы, но распорядились ею по-разному. Штаты претворили ее в республиканскую систему правления, и, хотя это был \»великий эксперимент\», слишком много в нем явлено недостатков. Конституционная монархия, вобравшая опыт тысячелетий и используемая в качестве точки опоры, помогала их избежать. При этом политическом строе возможен более успешный баланс между естественной свободой и нуждами государственного аппарата. Публицист по-прежнему уверен, что в Канаде \»человек может излагать свои личные, социальные, политические и религиозные взгляды с большей свободой, чем в Нью-Йорке и в Новой Англии\». Да и к меньшинствам здесь относятся терпимее. Одним из веских доказательств последнего тезиса он считал положение в Канаде ирландцев. Конечно, их интересы МакГи отстаивал по склонности к родной крови, но также и в качестве значимого примера правильно развивающейся национальной общины. Так, система национальных ирландских школ, созданная в Штатах не без его участия, была, по его мнению, действительно образцовой и могла быть реализована в британских колониях. Вот только иерархи римско-католической церкви и здесь его убеждений не разделяли. Однако предложенная им в Квебеке резолюция касалась именно права на образование для религиозных меньшинств в Верхней и Нижней Канаде. Публицисту удалось убедить ирландских иммигрантов выступить в поддержку конфедерации, хотя первоначально британское господство в колониях они приравнивали к угнетению соплеменников в метрополии.
Что до службы народу в парламенте, МакГи принимал самое непосредственное участие в политических перипетиях конца 1850-х — начала 1860-х. Поверив в благодетельность объединения британских колоний, он меняет политический стан и, почти неожиданно для самого себя, соглашается в кабинете консерваторов сразу на несколько портфелей — министра сельского хозяйства, иммиграции и статистики. Этот пост он сохранил и в Большой коалиции, образованной перед Шарлоттаунской конференцией. От него уже ждут острых речей, на его взгляды равняются. В 1865-м у МакГи — две основные темы: объединение страны и опасность, которую несут в себе меньшинства, включившие в свою программу насилие.
С Джоном О\’Махони (John O\’Mahony) Томас познакомился в рядах \»Young Ireland\». В отличие от юного публициста, О\’Махони изначально придерживался радикальных взглядов, был одним из инициаторов и активных участников неудачного восстания 1848 года. Ясно, что его арест закончился бы длительным тюремным заключением (в лучшем варианте). О\’Махони бежит во Францию, оттуда — в Штаты и в 1858 году основывает там \»Братство фениев\», американское отделение Ирландской республиканской армии. Кстати, почему \»фении\»? А по следам сказаний о Фингале, или Финне, Мак Кумале, герое кельтских мифов III века, общих для Ирландии, Шотландии и острова Мэн. Англия и Европа, в том числе и Россия, знали о нем из поэм \»сына Фингала, Оссиана\». То, что их переводы, выполненные Джеймсом Макферсоном, оказались мистификацией, дела не меняло. Романтики (см., например, трагедию В. Озерова \»Фингал\») реагировали не столько на качество текстов, сколько на кельтскую мифологию, с удовольствием введенную в обиход и расширяющую тему экзотики: у поэта появился выбор между \»благоухающим уголком неги\» и \»мрачными скалами\». Воины Фингала названы в сагах \»фениями\».
В убеждениях О\’Махони и МакГи были к тому времени антиподами. А вот характерами — схожи. Идеалисты. О\’Махони увидел в Республиканских Штатах удобный плацдарм для развития радикального движения, которое можно было координировать с волнениями на родине. Ему, например, казалось, что борцы за национальную независимость непременно найдут поддержку у коренных народов континента. Что им есть чему учиться друг у друга. Это бы ладно. Но пристало ли зрелому политику безоговорочно верить предвыборной пропаганде? Желая заручиться голосами натурализованных ирландских иммигрантов, в середине 1860-х им наобещали абсолютное благоволение к любым самым острым акциям. Фении воспряли духом: нападения на Канаду хотя бы отчасти восполняли неудачи в Британии, так что за свои \»военные экспедиции\» они рассчитывали получить если не медаль, то, по крайней мере, прилюдно выраженную похвалу. Вместо этого несколько членов братства были арестованы за \»учиненные в приграничных районах бесчинства\», и к числу кровных врагов движения прибавились государственный секретарь Уильям Сьюард (William Seward) и 17-й президент США Эндрю Джонсон (Andrew Johnson).
Слухи о неминуемом вторжении \»безжалостных ирландских бандитов \» циркулировали в Канаде с декабря 1865-го. \»Летучий рейд\» ирландцев в Saint John (New Brunswick), не унесший, к счастью, ни одной жизни, молниеносно оброс жуткими подробностями и, пусть и на краткий срок, вызвал в стране панику. Громогласное заявление О\’Махони и его соратников о том, что пересечение американской границы попросту не имеет смысла, успокоило северных соседей, что, по мнению МакГи, свидетельствовало не о беспечности, но об общей склонности к мирному бытию. На исходе зимы в письмах канадских ирландцев на родину фениев уже жалеют (\»эти бедолаги тратят свое время и деньги попусту, поскольку никогда не были способны на что-либо путное\»). Умы тогда занимало куда более важное событие — открыты нефтеносные пески. Как вдруг 17 марта Монреаль облетела весть о коварных планах братства проникнуть в город, чтобы отравить питьевую воду и распространить среди его обитателей зараженную страшными болезнями одежду. Разразившаяся в Нью-Йорке эпидемия трихинеллеза породила новую волну страхов: фении придут, чтобы заразить смертельным недугом домашнюю скотину в свинарниках и на монреальских скотобойнях. А тут еще на озере Эри, что ни день, усматривали принадлежащие врагу суда — под зеленым флагом. Канада встрепенулась. Были организованы отряды милиции. Стараниями богатых филантропов за день, проведенный в мундире, даже была положена плата — 35-40 центов. Правда, выдавали ее нерегулярно. Но обитатели британских колоний преисполнились решимости защищать свои пределы вне зависимости от финансовой поддержки. Датой вторжения называли День св. Патрика. Праздник миновал без происшествий. В конце марта власти издали приказ о роспуске патрулей. Сыграла свою роль и вторая линия телеграфа, специально — на случай вторжения — установленная между Кингстоном и Монреалем. Газеты, оперативно получающие свежую информацию, постарались выставить заслон настроениям, позже названным \»легкой истерией вокруг фениев\».
Серьезных неприятностей Канаде братство не причинило, хотя время от времени и \»покусывало\» ее приграничные территории. О \»подвигах\» братства в Штатах читайте в многочисленных, посвященных вопросу, трудах. И все же фении вошли в канадскую историю, совершив первое в этой стране политическое убийство. По крайней мере, в этом мало кто сомневался.
К середине 60-х у МакГи окончательно сложилось отношение к секретным сообществам, \»… похожим на сорную траву… Единственный путь, которым их можно разрушить, — это выкопать с корнями и сжечь в прах\». Его имя тоже внесено фениями в \»список предателей\». Но МакГи не боится. У него и у братства — разное оружие. Всякая мысль о меньшинствах, добивающихся своих целей с помощью насилия (\»возведенных в систему убийств\»), ему отвратительна. Ирландцев-радикалов он, по понятным причинам, осуждал куда более жестко, чем остальные канадские политики, хотя надоели они всем — Канаде, Британии, Штатам. В 1867 году ирландские террористы, освобождая \»братьев\», совершают нападение на Лондонскую тюрьму. Попытка не удалась, но 12 горожан погибли, более 100 были ранены. МакГи в трауре. Светлые цели \»Молодых ирландцев\» оборачиваются все большей кровью.
Политическая его карьера как-то приостановилась. Несмотря на активное участие в двух конференциях, в Лондон он не едет. Часть биографов полагает, что \»не пригласили\». Часть — что сам не увидел в том нужды. В 1867-м он (с незначительным преимуществом) избран в Палату общин, но места в первом кабинете Доминиона не получил (и вновь этот факт толкуется по-разному). Друзья-приятели МакГи не уловили в нем тогда ни намека на досаду. Публицисту 42 года, он полон иных планов и намеревается в течение ближайших месяцев оставить политическую деятельность…
Заседание в Палате общин завершилось поздно. 7 апреля 1868 года около двух часов ночи МакГи возвращался к себе в пансион на Sparks Street. Когда он поворачивал ключ в замочной скважине, убийца подскочил к нему сзади и приставил револьвер к затылку. Умер МакГи мгновенно. Пуля пробила голову и застряла в дверном косяке. И суток не прошло, как убийцу схватили. Виновным он себя не признал. И все же прокурор сумел убедить судей в неопровержимости улик и добился смертного приговора. Официально доказать, что осужденный входил в братство фениев, не удалось, но мысль о \»заговоре\» возобладала. Казнь (последняя публичная в Канаде) состоялась при стечении более 5000 человек.
Однако это все позже. Канадские и американские газеты опубликовали 7 и 8 апреля последнюю речь, произнесенную МакГи в парламенте. Вот ее финальная фраза: \»Я говорю здесь не как представитель какой-либо расы или какой-либо провинции, но как дотошный и настойчивый канадец, готовый и призванный распознавать любые претензии, высказанные по предмету моими приятелями-канадцами, от самых дальних восточных до самых дальних западных краев, как и те, что прозвучали из уст моего ближайшего соседа или друга, выдвинувшего меня на эту трибуну (горячие аплодисменты)\». Хоронил МакГи весь город. А казалось — вся страна. На фотографиях видно, что улицы, по которым двигался похоронный кортеж, забиты людьми, как на митинге.
Монреаль
