Фпагмент работы Юлиуса Шмида "Людвиг ван Бетховен"
В конце апреля 1823 года, гуляя с одним из своих приятелей – скрипачом и дирижером Антоном Шиндлером — по любимому Хейлигенштадту, 53-летний Людвиг ван Бетховен остановился на опушке леса, затем, уютно устроившись на берегу ручья под развесистым вязом, произнес:
— Слышите ли пение птиц? Здесь я писал “сцену у ручья”; иволги, перепела, соловьи и кукушка помогали мне сочинять.
— Разве иволге тоже отведено место в симфонии?
— Иволга была главным композитором и занимала первое место среди птиц, прочие играли лишь вторые роли, – произнес абсолютно глухой композитор, вспоминая о том, как он работал над своей 6-й симфонией, получившей название “Пасторальная”.
Всего Бетховеном было написано 10 симфоний. По поводу последней музыковедами велись долгие споры, поскольку ее наброски были рассеяны по нескольким рабочим тетрадям композитора, славившегося своей забывчивостью и неаккуратностью. Благодаря применению технологии искусственного интеллекта была произведена полная реконструкция 10-й симфонии, которую исполнили на концерте в октябре 2021 года.
«Хочу бороться с судьбой»
Композитор понял, что теряет слух, когда ему было всего 28 лет. Еще не была написана ни одна из его симфоний, а он уже знал, что недуг его может оказаться неизлечимым. Хотя, конечно, надеялся, что доктора помогут ему поправить здоровье. Однако, читая в письмах Бетховена своим друзьям, какие средства применяли известные европейские медицинские светила, чтобы помочь музыканту одолеть наступающую полную глухоту, удивляешься, как он вообще выжил во время такого лечения.
Поначалу Бетховен очень опасался того, что в его окружении узнают о том, что он глохнет и пытался всячески избегать общения и выступлений. Только с близкими друзьями он делится в письмах своими чувствами и опасениями по поводу своего состояния.
Летом 1800 года в письме другу Вегелеру 30-летний Бетховен искренне рассказывает о своей беде: “…расстроенное здоровье мое сыграло со мною чертовскую шутку: в продолжение последних трех лет я стал слышать все хуже. Причиной этому послужили желудочные боли, которыми, как тебе известно, я еще прежде страдал, будучи постоянно одержим поносом. Франк хотел настроить мой организм укрепляющими лекарствами, а слух – миндальным маслом, но не тут-то было! Из всего этого ничего не вышло: слух мой становился все хуже, а желудок оказался в прежнем положении.
Так это длилось до осени прошлого года, приводя меня по временам в отчаяние. Тогда один медицинский осел посоветовал мне купаться в холодной воде, а другой, менее глупый, – в обыкновенных теплых ваннах из дунайской воды. Эффект был чудный: брюшные страдания уменьшились, а слух остался без изменения, или, вернее, стал еще хуже…
Теперь могу сказать, что чувствую себя здоровее и лучше; только в ушах гул и рев продолжаются день и ночь. Признаюсь, жизнь моя жалка: почти два года избегаю всякого общества, так как не могу открыться в том, что я глух. Если бы у меня было другое занятие, то беда была бы невелика, но при моей специальности – это ужасно. К тому же еще враги мои, число которых довольно значительно… Что они скажут!
Чтобы дать понятие тебе об этой удивительной глухоте, скажу, что в театре, чтобы понять исполнение артистов, я вынужден садиться как можно ближе к оркестру. Несколько удалившись, я уже не слышу высоких тонов инструментов и пения. Удивительно, что находятся такие, которые в разговоре со мною этого не замечают, приписывая все моей постоянной рассеянности. Иногда я слышу даже тихий разговор, но одни лишь звуки, не понимая слов; если же начинают кричать, то это становится для меня невыносимым. Что будет дальше – одному небу известно. …Хочу бороться с судьбой, хотя, конечно, будут минуты, когда я буду чувствовать себя несчастнейшим существом в мире. Прошу тебя о состоянии моем никому ничего не говорить, так как только тебе доверяю это, как тайну».
«Платят то, что требую»
Однако финансовые дела композитора в это время идут совсем неплохо. У него появился покровитель — князь Карл Алоис Иоганн Непомук Винценц Леонхард Лихновский. Князь занимался музыкой и даже немного сам сочинял, но прославился он не этим. С именем этого австрийского придворного связывают имена трех великих композиторов. Одно время он увлекался творчеством Иоганна Себастьяна Баха и сумел собрать прекрасную коллекцию его нотных автографов. Музыковеды утверждают, что его учителем был сам Моцарт, с которым князя связывали не только дружеские отношения, но и участие в одной масонской ложе. Лихновский помогал Моцарту материально, часто давая взаймы, но однажды, устав от того, что гений не возвращает ему долгов, вызвал композитора в суд. Случилось это событие меньше чем за месяц до безвременной кончины композитора. Третьим в списке гениев оказался Бетховен, которому Лихновский с 1799 года назначил сумму в 600 гульденов. Эти деньги композитор мог получать до тех пор, пока не найдет подходящего для себя места.
В это время и само имя «Бетховен» становится известно среди нотных издателей, и его произведения идут нарасхват. «Со мною теперь уж не торгуются: платят то, что требую». Бетховен искренне рад этому обстоятельству не только потому, что теперь может предаваться творчеству столько времени, сколько пожелает, но и потому, что может помогать своим нуждающимся друзьям.
«К сожалению, она не моего звания»
Осенью настроение Бетховена улучшается, и его следующее письмо другу, хотя и пронизано горечью по поводу глухоты, но все же звучит оптимистично: «Беринг (доктор – прим. С.М.) уже несколько месяцев накладывает мне на обе руки шпанские мушки, которые, как ты знаешь, делаются из известной коры. Это весьма неприятное лечение, так как всякий раз (пока под пластырем не нарвет) я лишаюсь дня на два свободного движения рук, уж не говоря о боли. Действительно, не могу отрицать того, что шум и гул несколько уменьшились, в особенности в левом ухе, с которого собственно болезнь и началась, но слух мой нисколько не улучшился. Не решаюсь утверждать, но, кажется, что он скорее ухудшился».
Новое настроение сам композитор объясняет своей влюбленностью в некую молодую особу, имя которой он не спешит раскрывать даже другу:
«Теперь я чаще бываю в обществе, и потому жизнь моя стала несколько веселее. Ты не можешь себе представить, как одиноко и печально провел я последние два года. Глухота, точно призрак какой-то, преследовала меня повсюду; я избегал людей, прикидываясь мизантропом, каковым никогда не был. Эту перемену произвела во мне милая, очаровательная девушка, которая любит меня и которую я люблю. После двух последних лет печального существования я испытал несколько светлых минут и чувствую впервые, что женившись, могу быть счастливым. К сожалению, она не моего звания – и теперь – я, конечно, не мог бы жениться; – мне предстоит еще много борьбы и хлопот. Если бы я не страдал глухотой, то уж давно объехал бы полсвета; это мне необходимо. Для меня нет высшего удовольствия, как заниматься своим искусством и проявлять его… Что может мне дать прекрасная моя отчизна? Ничего, кроме надежды на лучшее в будущем. Оно осуществилось бы, если бы не эта болезнь! О, спасите меня от нее, и я заключу весь мир в свои объятия! Моя молодость – да, я это чувствую, – она только теперь начинается. Ведь прежде я постоянно хворал, теперь же, с некоторого времени, мои физические силы, а вместе с ними силы духовные, более чем когда-либо, стали крепнуть. С каждым днем приближаюсь я все больше к цели, которую чувствую, но не в состоянии определить. Только таким образом жить может твой Бетховен. Прочь, спокойствие! Кроме сна, я не признаю никакого отдыха и мне весьма больно, что я должен теперь посвящать ему больше времени, чем прежде…
Вы должны видеть меня счастливым, насколько это мне суждено в земной жизни, но никак не несчастным; нет, этого я не мог бы перенести. Я схвачу судьбу за горло и не допущу, чтобы она сокрушила меня.
О, как прекрасно тысячи раз переживать волнующие нас чувства! Для жизни безмятежной – да, я это чувствую – я более не годен».
Бессмертная возлюбленная Бетховена
Тайну о девушке, которую в это время полюбил Бетховен, хранилась им так тщательно, что только после его смерти стало известно, кого он имел в виду в письме к другу.
Исследователь творчества композитора В. Корганов в книге «Бетховен. Биографический этюд» пишет: «В большой старой конторке, за которой Бетховен обыкновенно работал, Стефан Брейнинг нашел, после его смерти, в секретном ящичке, несколько документов и, между ними, три письма карандашом, на толстой бумаге малого формата и тем крупным, быстрым почерком, который с каждым годом становился все менее разборчивым; написаны они к девице, отношения композитора к которой оставались тайной для всех его друзей и современников, кроме Шиндлера, который уверяет, что знал о периоде бурного, безумного увлечения композитора «очаровательной девицей, к сожалению принадлежавшей к другому классу». Между письмами находились высохший цветочек и женский портрет с подписью «Т. В.»; цветок поныне лежит в письмах, хранящихся в берлинской королевской библиотеке, а подпись на портрете вызвала в 1878 году продолжительные споры биографов о личности, которой были адресованы упомянутые письма»…
Были высказаны разные предположения по поводу того, кем была эта девушка. Однако Шиндлер, утверждавший, что письма адресованы к Джульетта Гвичиарди, оказался прав. Музыковедами принято называть ее «бессмертной возлюбленной», потому что именно так к ней обращался в своих письмах сам композитор.
Джульетте было 16 лет, когда она стала заниматься музыкой с Бетховеном. Сохранились ее воспоминания об этих уроках, поведанные ею более полувека спустя. «Он заставлял меня играть свои сочинения, причем был очень строг и стремился к выработке легкой игры и к отделке мельчайших подробностей. Он был вспыльчив; бывало, бросал и разрывал ноты… Хотя он был беден, но не брал платы за уроки; я дарила ему купленное белье под видом моей собственной работы… Он был некрасив, но благороден, деликатен и образован; одевался бедно».
Судя по найденным письмам, девушка ответила на чувства своего учителя. Все три письма были написаны им за один день. В последнем есть такие строки: «Лишь проснусь, мысли мои уже стремятся к тебе, моя бессмертная возлюбленная; в каком настроении и где бы я ни был, постоянно жду решения судьбы. Или мы должны быть неразлучны, или я готов умереть. …Будь спокойна; только спокойным отношением к нашему положению можем достичь своей цели – жить вместе. Будь спокойна, люби меня. Сегодня и вчера, – какие слезы, какая тоска по тебе, – тебе, – тебе, – жизнь моя, – мое все! Прощай! О, люби меня по-прежнему! Не забывай никогда вернейшего сердца твоего возлюбленного Л.
Вечно твой
Вечно свой
Вечно наш».
Говорят, что это было самое глубокое увлечение Бетховена. Но их мечтам не суждено было сбыться. 3 ноября 1803 года Джульетта вышла замуж за графа Галленберга… Об отказе родителей соединить их жизни Бетховен узнал еще в 1802 году.
Как пишут биографы композитора, в продолжительных прогулках к Хейлигенштадту он мысленно переживал период сердечных мук, все более тревожился о своих физических недугах, не поддававшихся исцелению, причем чарующий образ красивой итальянки постепенно сменялся грозным призраком смерти, страдания влюбленного музыканта уступали место мрачным идеям мизантропа… И судя по тому, что и годы спустя композитор вспоминал о своей юной возлюбленной с нежностью, эта любовь никуда не исчезла. Не благодаря ли ей страдавший от невозможности слышать композитор смог написать все свои шедевры, не она ли питала его и давала ему силы творить, любить и вопреки физической глухоте слышать?
***
Четыре части из четырех симфоний Бетховена прозвучат на концерте «Trio Mirzoev, McConnell and Rivard-Landry» 3 апреля в 12:10 в зале Claude-Léveillée.
Julia Mirzoev (скрипка), Braden McConnell (виолончель) и Antoine Rivard-Landry (рояль) исполнят «Allegro ma non troppo» из 6-й симфонии, «Allegretto» — из 7-й, «Allegretto scherzando» – из 8-й и «Allegro molto» из 2-й в переложении для трио. Художественный руководитель коллектива — Ирина Краснянская.
Третью «Героическую» симфонию Бетховена можно услышать в исполнении Монреальского симфонического оркестра в Симфоническом доме 10-12 апреля в 7:30. Дирижировать оркестром будет Кент Нагано.
