Выплывет ли Пушкин?

Фрагмент картины Федора Яковлевича Алексеева. Вид города Николаева. 1799 г.

Русская культура в силу известных причин переживает нелегкие времена, не держится, так сказать, на плаву. Дошло до того, что появились сомнения: выплывет ли ее главный символ, Пушкин? Бросим же, внемля Джону Донну («…если волной снесёт в море береговой утёс, меньше станет Европа…»), этой отторгаемой культуре спасательный круг и попутно зададимся вопросом, а плавал ли Пушкин вообще?

Вопрос однако не вполне корректен. Пловцом Пушкин был отличным, это всем известно, однако нас интересует иное: бороздил ли он море на корабле? Моряки избегают слова плавал… Да, бороздил. Впервые – на бриге «Мингрелия» с Раевскими, в ночь с 15 на 16 августа 1820 г., идя из Феодосии в Гурзуф. Более того, он и сослан был из бурлящей Одессы в северную глушь именно из-за тайной морской отлучки в Николаев! Впечатления о плавании Пушкин использовал в «Сказке о царе Салтане», и она вкупе с некоторыми фактами дает основания полагать, что это было не единственное посещение Николаева поэтом.

Между прочим, Николаев тогда превосходил Одессу блеском и значением! В нем располагались штаб ЧФ и управление Севастопольского и Николаевского военного губернатора (эту должность традиционно занимал Главный командир Черноморского флота и портов), он был центром военного кораблестроения и средоточием высшего света новообретеных южных земель. Недаром Пушкина неудержимо тянуло туда!

Известной жемчужиной у моря Одесса стала лишь после 1834 года, когда новый Главный командир Черноморского флота и портов, адмирал Михаил Лазарев, наконец-то выполнил указ императора Николая I от 1829 г. о выселении из стратегического Николаева евреев… Эти, как сейчас говорят, релоканты и создали ту яркую Одессу, какой она вошла в историю, сама при этом породив множество историй. Умный адмирал Грейг, предшественник исполнительного Лазарева, исполнение этого указа всячески задерживал.

Но вернемся к Пушкину. Известно, что во время южной ссылки в июле 1823 г. его перевели из Кишинева в Одессу в канцелярию генерал-губернатора Новороссийского края М.С. Воронцова, а уже 31 июля 1824 г. он был сослан в Михайловское, подальше от моря. Также имеется много свидетельств того, что Пушкин пропадал на кораблях ЧФ, пил с моряками и ночевал у них. О чем еще говорить, если он стрелялся на дуэли с командиром одесской военно-морской гавани капитаном 2-го ранга А.Ф. Сильво, коего затем вывел под именем Сильвио в повести «Выстрел».

Так вот, командиром яхты-брига «Утеха» (яхта Главного командира Черноморского флота и портов упомянутого вице-адмирала А.С. Грейга) был капитан 2-го ранга Егор Васильевич Зонтаг, американец из немцев по происхождению (Джордж Сайкс Зонтаг), женатый на русской писательнице Анне Зонтаг, племяннице В.А. Жуковского. С 23 по 26 сентября 1823 г. «Утеха» стояла в Одессе, и Зонтаг, чья супруга была приятельницей поэта, а сам он, несмотря на многолетнюю службу в российской армии и флоте, не слишком хорошо понимал местные реалии, по всей видимости предложил Пушкину посетить Николаев. Обстоятельства тому способствовали: все южное начальство 26 сентября убыло в Тульчин, где Александр I проводил смотр 2-й армии. Однако установился штиль, и в делах Адмиралтейства отмечено, что «Утеха» прибыла в Николаев только 8 октября. Время поджимало, и у Очакова Пушкина и Каролину Собаньску (поэт, как известно, не пропускал ни одной юбки), спешившую к царю, свезли на берег, оттуда на перекладных они 1 октября 1823 г. прибыли в Николаев, и она уехала в Тульчин, а Пушкин у Анны Зонтаг дожидался «Утехи».

Итак, Пушкин пенил морские волны. Но далеко не заплывал. Многие предки и родственники поэта были связаны с морем гораздо теснее.

 

Генерал-адъютант Ржевский

Эта фамилия, встреченная в таможенных записях Зунда, сама по себе поставила поначалу в тупик, да и громким чином-званием бравого моряка тоже. Речь пойдет о General Adjutant Regewsky. Оказалось, что таможенники Зунда, обладая буйной граммар-фантазией, так записали Владимира Ржевского. Был он из дворянского рода, восходящего к Рюрику, и воевода Родион Ржевский пал в Куликовской битве.

Но к делу. Оно заключалось в том, что с 15 июня по 12 сентября 1776 г. (по старому стилю) 40-пушечный фрегат «Северный орёл» под командой капитана 2-го ранга Т. Козлянинова совершил переход из Кронштадта в Средиземное море. Он был флагманом эскадры из переоборудованных под перевозку товаров 32-пушечных фрегатов «Павел», «Наталия» и «Григорий» (командиры капитан-лейтенанты Николай Скуратов, Федор Мосолов и Евстафий Одинцов), шедших под купеческим флагом, «имея только по 8 пушек и половинное число команды; остальныя пушки были зарыты в песчаный баласт и в суда погружены купеческие товары: железо, кожи, воск, икра, парусныя полотна и лен».

В регистрах Зунда они оставили записи от 11 июля 1776 г.: Nicolay Skuratoff шёл из Петербурга в Ливорно, Astaffie Odintzoff и Teodor Marsaloff в Константинополь. Везли они много товара, но коммерция служила лишь прикрытием и назад возвращались с пустыми трюмами, в балласте: Россия остро нуждалась в боевых кораблях на Чёрном море, вот и замыслили провести туда фрегаты под видом коммерческих судов. Попутно везли экипажи для малых фрегатов, купленных в Архипелаге в 1770 г. и ждавших в Ливорно. Капитан-лейтенант Федор Ушаков (будущий лучший флотоводец России) принял командование «Святым Павлом» (26 пушек), а командиром «Констанции» (24 или 22 пушки) стал генерал-адъютант Владимир Ржевский. На обратном пути они оставили в Зунде следующие записи: 1-5-1779 Fedor Uchacoff St. Petersborg Livorno — St. Petersborg; 6-5-1779 General Adjutant Regewsky St. Petersborg Middelhavet — St. Petersborg.

Генерал-адъютант… Звучит громко, но «Констанция» была невелика, и надо бы разобраться с этим казусом. Сей чин ввёл Петр I для лиц, состоявших старшими адъютантами при царе, генерал-фельдмаршале и «генералах полных». Первыми генерал-адъютантами царя стали Ягужинский и Девиер. Однако экскурс в историю чинов и званий прояснил не все. Да, известно, что как раз в те годы Владимир Ржевский состоял в адъютантах при своём дяде, вице-адмирале, но в списке генерал-адъютантов Российской империи его нет. Как бы то ни было, а фамилию он носил известную не только по анекдотам и в дедах имел самого Наума Сенявина, первого русского адмирала! Отцом Владимира был Матвей Васильевич Ржевский, капитан флота, женатый на Федосье, дочери вице-адмирала Наума Акимовича Сенявина. Который как-то имел бурное дело с одним генерал-адъютантом…

Сенявин тоже не раз ходил Зундом. Так, в апреле 1716 г. он вторично посетил Англию, а затем отправился в Копенгаген, где принял в команду корабль «Девоншир» и фрегат «Самсон». И там у него вышло крупное столкновение с Девьером, любимцем Петра. Сей генерал-адъютант самого царя, придя на корабль Сенявина, сделал резкие замечания на его счёт и был им за это жестоко избит. Девьер жаловался кабинет-секретарю Макарову: «Можно сказать, что никакой шельмы, который достоен ругания, не можно так ругать, как он надо мною делал, я лежал более недели на постели, что поворотиться от побой не могу». Да, лихой был дед у генерал-адьютанта Ржевского!

Увы, в Черное море фрегатам Ржевского, Ушакова и прочим пройти не удалось. Недоверчивые турки щупами нашли в трюмах спрятанные в зерне пушки, и хотя молчание таможенников удалось купить, а скандал замять, в Босфор они русские корабли не пропустили. Странно, что организаторы экспедиции не предвидели сего афронта. Ведь даже таможенники Зунда, далекие от острых проблем русско-турецких отношений, отлично понимали, что имеют дело с военными кораблями, для которых груз и купеческий флаг служат лишь маскировкой, потому и внесли их командиров в журналы с указанием воинских званий.

Что касается чина нашего героя, то да, 15 февраля 1776 г. определён он был адъютантом к своему дяде, вице-адмиралу А.Н. Сенявину, но лишь 1 января 1782 г. произведён в капитаны 2-го ранга, а значит, генерал-адъютантом вряд ли мог быть (чин мал) и на таможне Зунда указал сие лишь для пущей важности. Но мы забыли главное! Матвей Васильевич, отец Владимира, был внучатым племянником упомянутого Юрия Ржевского, и, стало быть, наш генерал-адъютант приходился Пушкину троюродным дядей, если я не запутался в родственных хитросплетениях.

Сии фамилии связаны через Юрия (Георгия) Алексеевича Ржевского (1674-1729), стольника, губернатора Нижегородской губернии, который был женат на Екатерине Плещеевой, и с нею имел много детей. Причем большинство сыновей пошли во флот, а три дочери вышли замуж за моряков. Прасковья, к примеру, была замужем за капитан-лейтенантом Ф.В. Чаадаевым, братом деда философа П.Я. Чаадаева. А другая дочь, Сарра, вышла замуж за капитана в отставке Алексея Фёдоровича Пушкина. Их дочь Мария и есть бабушка Солнца русской поэзии. Дельвиг вспоминал: «Она-то, без сомнения, была первою воспитательницею будущего поэта… Она выучила его русскому чтению и письму». Считается, что именно ей посвящены строки Пушкина:

Люблю от бабушки московской
Я толки слушать о родне,
О толстобрюхой старине.

Имеются в регистрах Зунда и другие записи о дальних родственниках Пушкина и его супруги, командовавших кораблями (Плещеев, Загряжский), но о них расскажем в иной раз, как и о том, выплывет ли Пушкин.