Уж не помню, чье это: говорить о музыке — все равно, что танцевать об архитектуре. Я не намерена встревать в спрятанный в этой максиме давний спор и вовсе не чураюсь музыковедческих работ (вот только музыкальных обозревателей недолюбливаю). Да ведь композиторы тоже не безъязыки, а если возникает счастливая возможность побеседовать с автором, чье новое произведение (сразу же) охота послушать еще раз, грех ею не воспользоваться.Но сюжет этого интервью — шире, и не то чтобы оно появилось спонтанно. Мне повезло. За рубрикой \»музыкальная жизнь Канады\» я вижу лица тех, кто ее создает. Будь моя воля, о композиторе Александре Позднякове и пианисте-педагоге Татьяне Шевелевой рассказывала бы ежегодно, тем более что год для них (как оно бывает в детстве) — куда объемнее однократного цикла сезонов.
К слову, по общечеловеческой склонности подводить итоги. Супруги Поздняковы в Монреале — 12 лет. Сакральное число. Додекада, символ космического порядка и гармонии сфер. Для людей искусства я бы этот временной отрезок с облака декретировала как юбилейный. Но самих музыкантов оглядываться назад не просила. Очень заняты. Поэтому поступаю по обстоятельствам, выделяя лишь несколько ярких эпизодов, и даю — по ходу дела — даже вкратце впечатляющие справки.
Александр получил в Университете Монреаля академическую степень — D. Mus in Music Composition, став за время учебы лауреатом нескольких конкурсов. Composer in residence (по Соломону Волкову, \»композитор в присутствии\») Orchestre Interculturel de Montrеal (художественный руководитель — Сильвия Табор), член Canadian Music Centre и Союза композиторов России. Автор более 50 сочинений в жанре симфонической, камерной и хоровой музыки, исполняемых в Канаде, в Европе и в России.
— \»Rhapsody on Jewish Themes\», \»Colind de Dor\» — на материале румынских и молдавских колядок, а прежде — \»On a Russian Theme\» и японские мотивы. Саша, откуда такой очевидный интерес к музыкальному фольклору?
— Думаю, он вообще заложен в русском национальном характере, но это лишь мое мнение, а вот совершенно точно, что это в традиции русской композиторской школы, возникшей, кстати, задолго до французского музыкального импрессионизма. Фольклор — не просто материал, от которого можно оттолкнуться. В профессиональной музыке много национальных идей, даже если не слышно прямого цитирования. Тянется эта традиция от Глинки и до композиторов XX века. Например, 8-струнный квартет Шостаковича, памяти жертв фашизма — еврейская тема. Или его 13-я симфония. Французские импрессионисты отводили особую роль фольклорным краскам. Дебюсси, например, чрезвычайно высоко оценивал, любил Мусоргского, и прежде всего за колорит. А у меня этот интерес появился в Монреале. Я вдруг осознал, что во мне живет отклик на поликультурную среду. Тут повлияли даже звуки иного языка, которые слышишь на каждом шагу. Оказалось, что мне чрезвычайно по душе это разноречье. Именно поэтому идея быть композитором in residence \»межкультурного\» оркестра мне очень импонирует.
— И плодотворна. Самое первое исполнение (мировая премьера) \»Colind de Dor\» состоялось, я бы сказала, в гуще национальной среды, в молдавской столице. Играл Кишиневский филармонический оркестр, дирижировала Сильвия Табор. Я помню афоризм из прессы: «Канадский композитор сумел за 13 минут выразить дух нашего Рождества».
Саша, это не вопрос — утверждение: ты, конечно, принимаешь участие в канадских музыкальных фестивалях. О каком хотелось бы рассказать?
— Пожалуй, о Brott Music Festival в Гамильтоне. Ему скоро 30 лет. Самый крупный фестиваль оркестровой музыки в Канаде, и, что совершенно невероятно, у него есть собственный оркестр с громким для русского уха названием — National Academy Orchestra of Canada. Это действительно высокопрофессиональный коллектив. Но слово \»академический\» здесь нужно расшифровывать: имеется в виду педагогическая составляющая, оркестр много помогает молодежи. Я был приглашен на фестиваль пару лет назад, написав фрагмент для Танцевальной сюиты в содружестве из шести авторов. Идея принадлежала монреальскому композитору Максиму Гуле (Maxime Goulet). Каждый из нас работал в избранном стиле, так что в сюите есть рэгтайм, буги-вуги, танго… Я выбрал брейк-данс. Вещь понравилась, ее играют на галифакском фестивале и по Канаде. Но, когда я узнал, что на этот фрагмент сюиты еще и танец поставлен, — очень удивился! Его исполняет профессиональный танцевальный дуэт. Танцоры нашли, что эта \»страстная, ритмичная музыка\» (примерно так они выразились) просится в движение.
— А как ты смотришь на совсем молодое начинание — монреальский фестиваль \»Русские сезоны\»?
— С воодушевлением. Думаю, что фестиваль уже удался, он жизнеспособен. Уверен, что многие разделяют мое мнение.
— Твои вещи на нем исполнялись?
— Да, в\»Русских сезонах\» выступал Orchestre Interculturel de Montrеal, играл, в том числе, мое \»Анданте\».
— Нетрудно с себе представить, как важен для композитора, показывающего публике свои вещи, уровень их исполнения. Думаю, вы с Сильвией Табор понимаете друг друга. Кто еще тебя понял?
— Сергей Салов, сыгравший на концерте в Salle Claude-Champagne мое трио. Несколько аранжировок в этом году я написал для Александра Да Коста (очень сильный скрипач). И с удовольствием прослушал их исполнение на скрипке работы Страдивари, в частности, \»арию с шампанским\» из \»Дон Жуана\» Моцарта.
— Ты часто не столько называешь свои произведения, сколько обозначаешь их жанр. Это принципиально?
— Иногда просто не удается подобрать удачное название. Или не хочется предопределять те эмоции, что испытают слушатели. Позавидуешь Дебюсси, у него названия филигранны! Хотя порой и у меня получается. А в программных вещах это выходит само собой. В \»Знаках Зодиака\» у меня возникла потребность указать на соотнесенность сюиты с идеей четырех стихий, я объединял философское и музыкальное начало. В \»Фудзиями\», концерте для двух роялей с оркестром, захотелось сфокусировать взгляд, свой и слушателя, на образе этой горы. Кстати, в последнее время я все чаще и чаще все-таки отыскиваю слова.
— Твоя деятельность не исчерпывается композицией?
— О, нет. Я много занимаюсь аранжировкой. В прошлом году неожиданно получил контракт с Ее Величеством.
— Позволь, как это?
— Заказ поступил от Вооруженных сил Канады, а я и не догадывался, что все свои контракты они подписывают от имени английской королевы.
— Преподавать ты начал еще в Москве, в Академии Гнесиных. В Монреале вел классы по композиции и контрапункту в Университете Монреаля. Работаешь с учениками. Как это получилось? Жизнь предложила — и согласился? Или это осознанный выбор?
— Безусловно, выбор. Я, наверное, уже и не помню времени, когда у меня не было учеников. Работа с ними — это своего рода работа над произведениями, иногда даже более интересная. И колоссальную роль играет в ней эмпатия, эмоциональное сопереживание. Вообще педагогический процесс сродни пластическим искусствам. Тут необходимо вникнуть в характер, не давить на человека, а почувствовать материал — тогда возникает вероятность удачного результата. Этот процесс поразителен тем, что начисто лишен рутины. Ученик обращается ко мне, чтобы решить глобальную, итоговую задачу. Но буквально на каждом уроке нужно уловить, оценить, к чему он готов именно сейчас, войти с ним в резонанс.
— Ты преподаешь композицию?
— Не только. Фортепьяно, композицию, сольфеджио — на разных уровнях. Большей частью, это серьезная подготовка к поступлению в академии, консерватории, к участию в конкурсах.
— Поступают?
— Да. В академию Гнесиных, в Московскую консерваторию. Есть у меня ученик, которым я просто горжусь: Даниил Миллер, 9-летний мальчик, очевидно одаренный в композиции. Большая редкость. А если ко мне приходят взрослые — это, как правило, шаг в новом для них направлении. Порой даже перемена в судьбе. Вот тут я имен не назову, но, например, бывший крупный чиновник из Hydro-Quеbec, завершив у меня обучение, поступил на магистерскую программу Universite de Montreal. Монреальский врач-кардиолог теперь сочиняет мюзиклы.
— Саша, в Канаде все не просто хорошо сложилось — летит во весь опор. Но ты находишь время для поездок в Россию. Почему?
— Приглашают. В Пензу, я родом оттуда, и в Москву. Можно прибегнуть к шаблону: черпаю творческие силы. Хотя тут еще можно поспорить, какая среда оказала на меня большее влияние, русская или канадская, монреальская. Но всякий раз поездки оказываются интересными. В Пензе за последнее десятилетие чрезвычайно интенсифицировалась музыкальная жизнь. В губернии появилось свое отделение Союза композиторов России, сформировалась сильная группа творческой молодежи. Появились профессиональные музыкальные коллективы хорошего исполнительского уровня. Например, квартет \»Премьера\». В городе уже несколько лет проводится Всероссийский фестиваль \»Музыкальный подснежник\».
— Ты во всем этом занят?
— Во многом. Например, на фестивале, хотя он и ориентирован на классику, играют мои вещи. 2 года назад я был принят в пензенское отделение Союза композиторов России, где общей практикой являются отчетные концерты. Были исполнены мои трио и квартет. Город уже готовился к юбилею Лермонтова. Ко мне подошел художественный руководитель Пензенской губернской капеллы со словами: \»А почему бы вам не взяться за крупную форму? Напишите к празднику симфонию!\»
— И?..
— И я написал диптих для хора и симфонического оркестра. Выбрал два стихотворения \»Ангел\» (\»По небу полуночи ангел летел…) и \»Молитва\» (\»Не обвиняй меня, всесильный…). На \»Ангела\» в русской музыке существует довольно много романсов, но я увидел в двух стихотворениях единый сюжет — о слиянии и, напротив, конфликте небесного и земного. Ярче всего это выражено в искусстве. Ангел поет о \»блаженстве безгрешных духов\», \»о боге великом\», но насколько действительно жива эта песня в человеке-творце? А может, \»младая душа\» стремится вырваться из ангельских объятий?
— Прости, что перебиваю. Бах говорил, что вся его музыка принадлежит Богу.
— Чтоб в той же мере достичь подобной гармонии, нужно быть — или стать — Бахом. Оба произведения Лермонтов написал почти подростком. Думаю, его мучил вопрос, как спастись, когда клокочет \»лава вдохновенья\»? И до такой степени она необорима и поглощает, что страшна уже и \»жажда песнопенья\».
— На празднике диптих прозвучал?
— Одна его часть — \»Ангел\», причем в исполнении молодых студентов Пензенского колледжа искусств. У капеллы возникли какие-то сложности, так что пришлось быстро делать переоркестровку. Потом эта вещь была еще раз исполнена, непосредственно в колледже. Я там учился.
— Наверное, об этом вспомнили и комплиментами закидали?
— Рановато мне примеривать на себя мундир \»свадебного генерала\», но действительно что-то такое было. Ведущая концерт музыковед Маргарита Гусева (думаю, в педагогических целях), обращаясь к студентам, предположила, что когда-нибудь мое имя увековечат в названии музыкального учреждения. Главное, что студентам понравилась моя музыка. Это было видно.
— По традиции: каковы твои планы?
— География расширяется: интересные проекты ждут в Москве, в Англии, Испании, но об этом пока говорить рано, хоть и хочется.
Татьяна Шевелева имеет академическую степень — D. Mus in Music Interpretation (Университет Монреаля). Является главным координатором Crescendo International Competition в Монреале. Преподает фортепиано более 20 лет. Начинала на этом поприще в Москве, в Монреале преподавала в консерватории. Работает в престижных музыкальных академиях и колледжах города. Многие из ее учеников становятся победителями международных конкурсов в Канаде, в США и во Франции.
— Все мы совершаем в Канаде какие-то личные открытия. Вероятно, одним из важнейших было для тебя понимание существенных различий между подходами к обучению?
— В определенной степени, хотя, пожалуй, я все-таки была к этому готова. В России я закончила Московский педагогический государственный университет (прежде — МГПИ им. Ленина). Училась на музыкальном факультете, но специализировалась и в психологии преподавания. Конечно, это облегчило мне анализ \»западных\» приемов подачи материала.
— Очень отличаются?
— Значительно. Полагаю, даже самому ярому приверженцу российской музыкально-педагогической школы имеет смысл взять их на вооружение. В итоге наиболее оптимальным вариантом, что в данном случае предсказуемо, становится сбалансированное сочетание традиций. Нужно прежде всего открыться самому, не держаться за жесткие схемы. Тогда получится открыть и развить способности в ученике.
— Насколько я помню (сама когда-то музыке училась), ключевыми словами в России были \»труд\», \»прилежание\».
— Без этого и здесь далеко не продвинешься. Вопрос в том, как направить ученика на этот путь. Для меня ключевое слово — мотивировать. Можно, конечно, попробовать встать в позу командира и требовать подчинения. Только ничего, кроме напряженной атмосферы на уроках, в ответ не получите, и сами уроки скоро закончатся. Я стремлюсь к тому, чтобы общение с музыкой — в чем бы оно ни выражалось! — сделалось для ученика естественной потребностью. В России, бывало, по настоянию родителей ребенок честно \»зарабатывал\» диплом музыкальной школы, с облегчением прятал его в стол и потом уже не прикасался к клавишам. Здесь человек хочет не документа — а умения, чтобы потом всю жизнь получать удовольствие, играя на пианино.
— И с чего ты начинаешь?
— Незаметно для ученика — борюсь с его боязнью показаться смешным, глупым, неловким. Этот барьер есть практически у всех — маленьких и взрослых. Чтобы он исчез, нужно установить контакт. Нужно, чтобы ученик почувствовал, что к нему благожелательны, что его не судят, а рады знакомству с ним. Нужно добиться, чтобы он поверил: если впредь возникнут трудности, мы преодолеем их вместе.
— Таня, какой у тебя контингент?
— Отражающий демографическую карту Монреаля. Хотя можно проследить закономерности: у меня много детей-китайцев, питающих серьезные амбиции. Они видят себя профессионалами.
— Французского или английского у них достаточно?
— Не всегда. Мы с Сашей учим китайский язык — нам нравится эта культура. Так вот, был у меня мальчик, который, говоря по-французски, никак не мог запомнить, какая рука — левая, какая — правая. Перестал их путать только после того, как я назвала их по-китайски. К вопросу о приемах, да? А с одним из ребят я аналогизировала тональности с едой, и мы продвинулись в теории на удивление быстро.
— Таня, твои ученики участвуют в конкурсах, выходят в финал, побеждают. Причем, случается это часто, и конкурсы звучные. Например, во Франции — \»La Flame, у нас на континенте — Crescendo International Competition, и самый важный в Канаде — Canadian Music Competition. Всех не перечислишь. Назови, пожалуйста, последнего победителя.
— Бу Фан Сан (Bu Fan Sun). И правда, солнечный мальчик. С ним просто общаться — в радость! В этом году — и не в первый раз — он вышел в финал Canadian Music Competition (CMC). Ему сейчас 8 лет. В прошлом году он занял на CMC 2-е место в своей возрастной группе. В этом — стал лучшим в своей возрастной группе в Квебеке, а в Ванкувере, где проходил финальный тур конкурса, был признан 3-м по общему итогу, то есть учитывая все возрастные группы, — это исполнители с 6 до 25 лет.
— И \»под точку\». Таня, ты более 10 лет — главный монреальский координатор Crescendo International Competition. В чем заключаются твои обязанности?
— В организации всего на свете. Я формирую жюри, собираю заявки, поддерживаю постоянную связь с Нью-Йорком, заказываю зал, веду прослушивание — и везу в Карнеги-Холл.
— Ох, хлопотно!
-Да, но вместе с тем — ужасно интересно!
Монреаль
