— Скорей! Скорей! – кричал невысокий полный мужчина. – Где врач? Позовите врача! Скорее!
— Успокойтесь! – терпеливо увещевала его пожилая женщина-регистратор. – Возьмите номерок, дождитесь своей очереди. Вас осмотрит медсестра, и, если она решит, что вас должен осмотреть врач, она даст вам другой номерок. Эти люди пришли раньше вас. Они тоже хотят получить медицинскую помощь, – закончила свою успокоительную речь служитель порядка.— Да пошла ты! – крикнул сердитый посетитель и подбежал к вошедшему доктору Бернару Тибо, увидев табличку на его зеленом халате:
— Вы врач? Там женщина рожает!.. — с этими словами человек схватил врача за руку и поволок за собой на улицу.
Посланная ранее, но никуда не ушедшая борец за справедливость закричала:
— Охрана!
— Не нужно охраны! Успокойтесь! – обернувшись ответил врач.
Он был на голову выше посетителя и намного шире в плечах. Происходящее походило на сцену, когда сынишка тянет любящего папашу посмотреть на что-то интересное, чтобы уговорить его это купить. Стоило врачу просто отдернуть руку, как «насилие» тут же прекратилось бы. И зачем нужна была в этой ситуации охрана? Кого от кого защищать? Разве что в качестве зрителей.
Процессия, состоящая из посетителя, упорно тянущего слегка сопротивляющегося врача, и ассистентки, вывалилась на улицу к припаркованной около входа машине. Там уже работник дорожной службы выписывал штраф за неположенную парковку. Стоны, доносящиеся из машины нарушителя, никакого действия на него не оказывали. Вот что значит профессионал! Уж если выписывает штраф, то ничто не помешает ему выполнить свою работу.
Быстро заглянув в машину, Тибо крикнул прибежавшей за ними медработнице:
— Санитаров! Носилки! Быстро!
Услышав приказ, та понеслась обратно с похвальной скоростью бегуна на короткие дистанции. Носилки появились мгновенно. Дюжие молодцы принялись вынимать беременную женщину из машины. Закончивший с писаниной городской служащий решил прикрепить штраф под дворник лобового стекла и по дороге случайно толкнул санитара. Женщину тряхнуло, она вскрикнула от боли. Врач схватил служаку за шиворот и отбросил в кусты.
— Я буду жаловаться! – завопил из зеленых насаждений работник при исполнении.
— Жалуйся! Жалуйся! Идиот! – Женщину перенесли на носилки и покатили в приемное отделение. Тибо побежал с ними, а возмутитель спокойствия отогнал свою машину на стоянку. Штрафная бумажка так и осталась в руках служаки, который побоялся вновь приближаться к машине и побежал в администрацию больницы жаловаться.
— Имя? – недовольно задала вопрос вызванная со своего укромного места регистратор.
— Екатерина Тысячеева, — превозмогая боль, с трудом ответила женщина.
— Как? Как? Как это пишется?
Конечно же! В любой российской глубинке регистратор без труда бы на слух правильно записал и фамилию, и имя. Но в Монреале такие имена встречаются очень редко. Да и записать их можно по-разному.
— Е, к, а, т… а-а-а! – вдруг закричала Екатерина.
— Е, к, а, т, а, — как дальше? – переспросила регистратор.
— Да нет! После Т идет Е, а потом а-а-а! — снова от боли закричала Катя.
— Ага! – поняла работник госпиталя: е, к, а, т, е, а… дальше?
— Ну, не так!
— Да попросите у нее какой-нибудь документ! Вы же все равно попросите! Оттуда и спишите все! Как фамилия вашего гинеколога? Кто будет принимать роды? Хотя он вряд ли успеет, – вмешался в разговор доктор Тибо.
— Он не успеет! Он в отпуске. Я поэтому и терпела, ждала, когда он вернется.
— Дайте мне какой-нибудь ваш документ! — потребовала регистратор.
— В сумочке… там права и медицинская карточка.
Врач подал ей сумочку, Катя попыталась поднять голову и снова скорчилась от боли.
— Ничего! Сейчас муж придет, он посмотрит, – попытался успокоить ее Тибо.
— Ну, он мне еще не муж, – с какой-то непонятной улыбкой ответила Екатерина, но эта фраза не произвела никакого эффекта. — Сами посмотрите! Там в кошельке все карточки.
— Не буду я смотреть в ее сумке,- отрезала регистратор.
— Доктор! Посмотрите вы! Там ничего нет! Вы легко найдете!
Доктор Тибо умелыми руками хирурга, не глядя, нащупал кошелек, достал оттуда права, карточку медицинского страхования и передал их регистратору.
— Я сделаю вам укол, или вы хотите рожать в муках?
— А третий вариант есть?
— Есть, но мы пока остановимся на первых двух.
— А разве есть те, которые выбирают второй вариант?
— Есть. Некоторые считают, что гении могут родиться только в муках… Правда, большинство из выбирающих муки, все же через полчасика-час одумываются… Так что? Пока оставить как есть, а если передумаете, то позовете?
— Нет! Я уже передумала.
— Тогда ложитесь на бок!
После укола к женщине впустили ее спутника.
— Ну, как тут? Все хорошо? – спросил он ее, но при этом не сел рядом и не поцеловал, чем несколько удивил медперсонал.
— Всё нормально, Стив! — Женщина говорила с заметным русским акцентом, мужчина, судя по разговору, был канадского происхождения.
Стив подошел к Тибо:
— Как вы думаете, доктор? Всё будет нормально?
— Состояние стабильное. Я думаю, в течение часа начнутся роды, но я не специалист по этой части. Сейчас придет другой врач, мы уже вызвали из родильного отделения, он решит, что делать.
— А как ребенок, доктор? Меня больше он интересует…
— Родится – посмотрим! А что, ваша жена вас вообще не интересует?
— Какая жена? А! Эта? Нет! Я холост. Пока что.
— То есть, когда родит, тогда и женитесь? – с улыбкой проговорил доктор. — Понимаю.
— Женюсь, но не на ней! Она же старая! Вы знаете, сколько ей лет?
— Ей, как и мне 38, а вам? Неужели меньше?
— Мне больше, уже 44… Но вы же не станете спорить, что 23-летняя моложе 38-летней?
— Ну, хорошо! А когда она родит, что дальше?
— А что дальше? Заберу ребенка себе. Это же мой ребенок. Она сама мне его отдаст. Я ей предложу некоторую сумму в месяц, она и согласится. А если нет, то через суд заберу. Она намного беднее меня. Так что, сами понимаете, где ребенку будет лучше. А если не отдаст, пусть воспитывает… Все равно это будет мой ребенок, и в конце концов он ко мне придет. Конечно же, было бы проще, если бы Эми согласилась родить, но вы же знаете современных канадских девушек. Не любят забот, не хотят портить фигуру, поэтому мне и пришлось пойти на эту хитрость.
— Эми – это та, которой 20?
— 23… Но если бы вы ее видели, вы бы меня поняли, как мужчина мужчину…
— Я бы понял вас, как мужчина мужчину, если бы вы делали ребенка с женщиной, с которой собираетесь жить дальше. Я бы понял вас, как мужчина мужчину, если бы вы думали о женщине, рожающей вам ребенка. Я бы понял вас, как мужчина мужчину… Но вы меня не поймете, как мужчина мужчину.
— Да ладно вам, доктор! Вы же не пастор.
Тем временем к Кате подошла ассистентка.
— Ты, если хочешь, можешь флиртовать с Талисманом сколько угодно, все равно тебе ничего не светит.
— Я флиртую? С каким Талисманом? — не поняла Катя
— А то: «…Он мне не муж! Посмотрите вы в моей сумочке!..» — имитируя русский акцент передразнила ее ассистентка. – Бернар – убежденный холостяк! И ни на ком, кроме врача, не женится!
— А у вас шансы есть?
— Но я, по крайней мере, врач.
— А я, по крайней мере, женщина.
Тут пришел врач из родильного отделения, седой мужчина лет 60-65. Закончив осмотр, он сказал Кате:
— У меня для вас не очень хорошие новости. Вы, видимо, давно не были у врача?
— Он в отпуске!
— В отпуске, — безучастно повторил специалист.- Дело в том, что ребенок лежит неправильно, и сейчас уже слишком поздно, чтобы это исправить. Мне кажется, что пуповина обмотана вокруг его шеи, и это душит плод.
— Ребенок родится мертвым? – с ужасом в глазах спросила Катя.
— Естественным путем — да! Мы должны сделать кесарево сечение, тогда, я надеюсь, все будет в порядке.
— Так в чем же дело? Делайте!
— Я должен получить от вас согласие.
— Я согласна! Согласна!
— Подпишите! – он передал Кате подготовленный стандартный бланк и обратился к стоящему рядом Тибо. — Доктор Талисман! Ой! Доктор Тибо! — специалист улыбнулся. — Простите старика! Не могли бы вы мне ассистировать? Мне понадобится ваше профессиональное чутье, — он посмотрел в глаза Бернара и добавил, — и ваша удача.
— Конечно, доктор!
Из операционной первым вышел доктор Тибо.
— Ну, что там, доктор?- бросился к нему Стив.
— Состояние пациентки стабильное.
— А как ребенок?
— А ребенок …- доктор запнулся.
— Он мертв?
— Это – девочка!
— Она жива?
— Жива. Пока жива.
— Что это значит? Что не так?
— Она в коме.
— Как в коме?
— Нам не удалось ее разбудить. По-медицински она жива, а так…
— А так что?
— Вы должны принять решение! Либо подключить девочку к аппаратуре, и тогда она будет жить всю жизнь, как растение… Я не знаю, сколько времени. Может, день. Может, месяц. Может быть, годы.
— И никогда не проснется?
— Это весьма маловероятно. Даже если она проснется… Вы представляете, на каком уровне развития она будет?
— А какой второй вариант?
— Дать этой девочке умереть, — набрав воздуха, с трудом сохраняя спокойствие, выговорил доктор Тибо.
— Я понимаю. Я понимаю, – пробормотал Стив. – Доктор! Я не могу принимать такое решение. Пусть мадмуазель Тысячеева решает, это ведь ее ребенок.
— Но это ведь и ваш ребенок. Вы же собирались сражаться за эту девочку!
— Нет! Ее! Ее! Погодите минуту! Я сейчас все напишу! Я ей все объясню. А Вы только передадите! – он присел у стула и начал писать… Вырвал лист, начал писать снова. Вновь вырвал лист. — Доктор! А вы знаете что? Знаете что? Вы ведь все равно всё знаете! Объясните ей, что так, мол, и так.
— Объясню! – холодно сказал ему Тибо. – Только, чтобы она одна могла принять это решение, вы должны мне дать расписку, что рожденная девочка – биологически ваш ребенок, и Вы отказываетесь от родительских прав. И не будете иметь никаких претензий в будущем.
Стив быстро написал необходимое, выдернул листок и отдал его врачу.
— Я за квартиру заплатил на год вперед. Вы передайте ей, пусть живет там. Я с нее денег обратно за эту квартиру не попрошу.
Взяв расписку, доктор Тибо прочитал вслух подпись «Мистер С. Сатэн», гневно взглянул в глаза Стиву и четко проговорил:
— Знаешь что, мистер Эсс Сатэн? – Убирайся к черту! – Рука Тибо машинально сжалась в кулак, но задница (по-английски – ass) мистера Сатэна уже мелькнула в дверях…
Когда Катя пришла в себя, она увидела сидящего около нее доктора Тибо.
— Что с ребенком? Где Стив? Всё в порядке?
— Сколько вопросов?- попытался улыбнуться врач. — Вы должны быть сильной! – Из глаз Кати брызнули слезы:
— Она умерла?
— Еще нет, — пытаясь оставаться спокойным, ответил Бернар Тибо. Катя с надеждой смотрела на него. — Вам необходимо принять тяжелое решение. Я вас не тороплю. Ваша дочь в коме. Мы можем ее подключить к аппаратуре, и тогда биологически она будет жить какое-то время: может, день, а, может быть, годы. Я не знаю. Или мы можем дать ей спокойно умереть. Решать вам.
— Но я не могу решать сама. Я должна посоветоваться со Стивом. Где он?
Бернар протянул расписку. Женщина перестала плакать. Она посмотрела в глаза врача.
— А как бы вы поступили на моем месте?
— Я не могу давать такие советы. Никто не может. Вы должны это решить сами!
— Я вас спрашиваю, как бы поступили вы, а не прошу совета…
— Я бы посоветовался с пастором.
— То есть вы тоже хотели бы, чтобы кто-то другой принял за вас решение: убить ребенка или оставить его мучиться всю жизнь, короткую или длинную?
— Это решать вам.
Катя расплакалась:
— Я хочу, чтобы она жила.
— То есть, подключить аппаратуру?
— Нет! Вы не поняли! Я хочу, чтобы она жила. Не как растение! Без всяких ваших приборов! – Катя в один миг перестала всхлипывать и даже приподнялась на кровати. — Я хочу, чтобы она жила! Без всяких ваших машин и приборов.
— Это невозможно.
— Тогда она умрет! Но умрет — сама! Я не могу ЗА НЕЕ решать: жить или умереть! Это будет решать она! – Бернар с изумлением глядел в обезумевшие глаза Кати. – Но я хочу, чтобы она жила. И вы зарегистрируете ее!
— Хорошо! Как ее записать?
— Вера! – Катя объяснила врачу, что значит это по-русски. – Вера! Я буду считать, что с ней родилась моя вера в Б-га, и с ней она будет жить. – Катя посмотрела на врача, перевела дыхание. – Или с ней же она и умрет. – Она уронила голову на подушку, сильным спокойным взглядом посмотрела на врача, но из глаз потекли ручьи.
Вот, что такое женский ум, женская хитрость! – восхищенно думал Бернар. — Как ловко она ушла от тяжелого решения! Ведь и первое, и второе было бы, с точки зрения веры и религии, а значит, и морали, осуждаемо. А так — кто ее посмеет осудить? Конечно, кто-то скажет: нельзя ставить Всевышнему условий своей веры, но, с другой стороны, не Он ли завещал, что каждому воздастся по вере его…
— Хорошо! Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Положите ее рядом со мной в палате! Пожалуйста! Чтобы я ее видела.
Каких трудов стоило врачу добиться этого разрешения… Сколько бумаг подписала Катя… Но уже через пару часов все было исполнено. Бернар попрощался и ушел домой.
На следующий день Бернар с удивлением узнал, что Вера еще жива. Зайдя в палату, он увидел, как Катя гладит дочку по ручке и что-то говорит ей.
— Даже если бы она не была в коме, она не может вас слышать. Дети ничего не слышат первые 2 недели.
— А вы откуда знаете? Вы так хорошо помните своё детство? – Бернар оторопел. Ну, не заслужил он такого обращения. Он ничего не ответил и хотел уже уйти, но Катя остановила его. — Извините, доктор! Извините! Просто я ЗНАЮ, что она меня слышит, и не пытайтесь разубедить меня в этом. Знаю, и всё! Мне так нужно! Мне так легче!
— Нет-нет, конечно! Но вам сейчас тяжело и больно двигаться, поэтому…- неуверенно стал оправдываться врач.
— А это вы откуда знаете? Вам тоже делали кесарево сечение? – и она рассмеялась. В первый раз за последние 2 дня. Глупо смеяться над своей же шуткой, подумал Тибо, но сам улыбнулся, увлеченный ее заразительным, неожиданно искренним смехом. Вдруг она опомнилась и, продолжая гладить маленького спящего человечка по руке, обернулась к доктору:
— Извините! У нас тут женские разговоры, а вы нам не даете посплетничать. Вы же на работе?
Не дожидаясь логического продолжения, доктор Тибо со словами «Ухожу! Ухожу! Не смею мешать!» — вышел из палаты.
В конце смены он заглянул в палату Кати и Веры. Они спали.
— Надо же! Еще жива! – с удивлением прошептал доктор Тибо.
На следующее утро Бернар первым делом заскочил к Кате.
— Что же вы с нами вчера не зашли попрощаться? Мы вас ждали, а вы?.. Что я должна была сказать маленькой девочке? Что все мужики предатели? – Врач опешил. «Она еще так свихнется!» – подумал он.
— Ну, не волнуйтесь! – продолжала она уже шепотом. — Я ей этого не сказала!
— Я… просто… Вы же не хотели меня видеть!
— Если вы нам мешали утром, это совсем не значит, что мы не соскучимся вечером. Это все ваша хваленая мужская логика.
Сегодня Бернара удивляло всё! Во-первых, почему Вера до сих пор жива, во-вторых, как весело Катя разговаривала с ним, а в-третьих… он испугался. В-третьих, ему нравилось всё происходящее, и сегодня он пришел на работу раньше, потому что побаивался, что Вера умрет, а Катя его не дождется.
— Хорошо! Сегодня я обязательно зайду.
— Зайдите уж! Будем ждать!
День выдался напряженным. Бернар порядком устал и смог зайти только после смены, которую закончил на 2 часа позже положенного. Вера и Катя спали. Врач осмотрел Веру. «Как она живет? – недоумевал он, — что ее держит? — Он открыл ей глаз и проверил зрачок на реакцию на свет. Реакции не было. В сердцах он посмеялся над собой: так и в чудеса недолго поверить, в воскрешения всякие. Хотя… — на лице у него появилось серьезное выражение — Разве не чудо, что она до сих пор жива?»
Он сел на стул и внимательно стал смотреть в лицо Кати. — Как же я раньше не замечал, как она красива! А ведь красива! М-да! В молодости такие девушки ждут принца. Их мамы, конечно же, из лучших побуждений, гонят прочь всех ухажеров, желая дочерям лучшей доли. Состоятельные повесы любят погулять с такими, похвастаться подругой перед друзьями, но не больше… а если «вдруг», то тогда уже родители потенциальных женихов отговаривают своих чад: зачем тебе это надо? Она постареет, и неизвестно какой станет. Надо жениться на девочках своего круга… А годы идут, и такие женщины становятся любовницами женатых или неженатых со слабой надеждой на призрачное счастье. Но она и сейчас изумительно красива!..
Он почувствовал сильное желание поцеловать ее и даже нагнулся над ней…
— Стоп! – сработало у него в голове. – Я врач, она пациентка! И ничего более! – от этой мысли Бернару стало страшно, и он добавил. — По крайней мере, в больнице! – Он выпрямился на стуле.
— Почему вы остановились? — внезапно раздавшийся голос Кати заставил врача вздрогнуть.
— Извините! Не знаю, что на меня нашло!
— Лучше извинитесь за то, что остановились… И поцелуйте меня!
Не в силах сопротивляться, он наклонился и легонько поцеловал ее в щеку, но она обвила руками его шею и прижалась к нему. Когда она расцепила руки, он чуть отстранился, и они долго смотрели в глаза друг другу. Потом, опомнившись, Тибо сказал:
— Я пришел попрощаться с вами. Вы ведь обиделись, когда я вчера с вами не попрощался…
— Вы ведь не это хотели сказать.
— Или вы не это хотели услышать?
— И я не это хотела услышать, — сказала Катя и отвернулась.
— Давай мы отложим этот разговор! Поговорим, когда ты поправишься. – Бернар от волнения не сразу понял, что перешел на свой родной французский язык и приятно удивился, когда Катя ответила ему на хорошем французском:
— Когда мы поправимся, — указала она взглядом на Веру.
— Когда вы поправитесь, — не стал спорить Бернар. — Спокойной ночи! Вам нужно отдохнуть.
— Спокойной ночи!
Утром Бернар долго боролся сам с собою: идти на работу вовремя или раньше, и не выдержал. Подбежав к палате Тысячеевых, он столкнулся с молодой ассистенткой, которая приревновала Катю к нему в приемном отделении. Он ни о чем не успел подумать, вошел в палату и… с трудом уклонился от летящей в него тарелки. Быстро выскочив за дверь, Бернар схватил молодую женщину за халат:
— Что вы ей сказали? Что?
— Что я ей такого сказала? Правду! Что нечего этой старой суке тянуть свои щупальца к тому, что ей не положено… – Она посмотрела на него нежным взглядом и быстро поцеловала.
— Дура! – оттолкнул ее Бернар. Из палаты доносились крики на непонятном ему русском. Что-то разбилось о стену.
— Я позову санитаров! – сказала молодая врач и побежала.
— Иди-иди! Зови! Дура! Ты посмотри, что ты натворила!
Только тут доктор Тибо подумал: «А жива ли девочка? Может, это умершая девочка – виновница этого припадка. Или жива?» Он заглянул в палату. Катя трясла подключенную к капельнице Веру и кричала что-то по-русски. Видимо, ей это показалось недостаточным, и она стала кричать и по-английски, и по-французски:
— Просыпайся! Проснись! Мы уходим отсюда! Проснись! Что ж ты меня так мучаешь? Хочешь жить – живи! Не хочешь – умри! Но перестань меня мучить! Хватит! Просыпайся!
Бернар ворвался в палату:
— Что ты делаешь? Успокойся! Успокойся! Ты же убьешь ее!
— Это моя дочь! – продолжая трясти малышку, с безумными глазами кричала Катя.
Вбежавшие санитары повалили Катю на пол. Ребенок оставался в крепко сжатых руках матери. Мужская сила, облаченная в белые халаты, с трудом справлялась с женской яростью. Бернар смог вырвать ребенка из рук Кати, и ему показалось, что Вера шевельнулась. «Глупо!- сказал он сам себе, — ты же врач! Как ты можешь не то, что надеяться, а даже предположить, что такое возможно? Глупо!»
— Отдайте мне мою дочь, сволочи! – кричала связанная Катя. – Вера! Вера!
Услышав детский плач, доктор Тибо огляделся по сторонам.
— Откуда тут дети? – спросил он у молодой подбежавшей коллеги, но та, оторопев, уставилась на него. – ГДЕ ТУТ ДЕТИ?!! – закричал он. Опустил глаза и увидел: слабые звуки издавал маленький живой человечек у него на руках…
— Дайте мне Веру! – опять крикнула Катя.
— Отпустите ее! – скомандовал Тибо санитарам. Катя протянула руки к дочери, и он передал ребенка матери.
— Что вы делаете, доктор? – возмутилась молодая коллега, — у нее ведь припадок. Вы поступаете не так, как положено по науке.
— Да мало ли что положено по науке? Наука решила, что этот ребенок должен был умереть 2 дня назад. И по какой науке положено, чтобы врач доводила пациентку до нервного срыва?
Женщина опустила глаза:
— Мы должны осмотреть ребенка.
Катя поцеловала Веру, прижала ее к себе и… лишилась чувств.
— Ну! Давайте! Берите ребенка! Осматривайте! – приказал Бернар.
Врач взяла ребенка из ослабевших рук Кати и унесла девочку, а доктор Тибо остался привести в чувство буйную пациентку.
— Где Вера? – едва придя в сознание, спросила Катя.
— Где Вера? – передразнил он. — Экзаменуют Веру.
— Как экзаменуют? Куда экзаменуют?
— Ну, пока что не в университет, — улыбнулся Бернар. — Медицинские тесты проводим.
— Я хочу видеть свою дочь, – твердо сказала Катя. — А вам, доктор Тибо, не пристало так близко подходить к старой суке! Соблюдайте дистанцию!
Бернар прижал ее к себе и крепко поцеловал, не обращая внимания на медперсонал. Катя обвила руками шею доктора.
Освободившись, она опять потребовала:
— И все равно я хочу видеть свою дочь!
— Ну, что ж, без проблем! Только пообещайте мне, что не будете ни буянить, ни терять сознание!
— Торжественно клянусь.
Ее посадили в коляску и повезли в кабинет МРТ.
Удивлению доктора Ли не было предела:
— Вы говорите, что она было в коме 3 дня? Не вижу никаких следов. Все чисто! Всё в норме! — громко удивлялся он.
— Что это значит? – спросила Катя.
— Это значит, что ребенок вполне здоров! По крайней мере, сейчас никаких отклонений не наблюдается, – объяснил Кате Бернар.
— А вы не врач? А ну вон из кабинета! – возмутился Ли, будто только сейчас заметив, что перед ним женщина под капельницей, в больничном халате и в коляске. Доктор Тибо вывез Катю из кабинета, а сам подбежал к специалисту:
— Ну, Ли! Ну, ты артист! Ну, ты удивился! А что там на самом деле?
— Что там на самом деле? А на самом деле я могу разувериться из-за вас в силе медицины. У ребенка действительно никаких отклонений! Клянусь!
— Не может быть!
— Вот и я говорю, что по науке этого не может быть.
— И что теперь?
— А что теперь? Недельку будем наблюдать, а потом выписывать. Зачем их тут держать? Они ж целую палату занимают…
Через неделю Веру и Катю выписали. Бернар не смог проводить их домой, потому что был на дежурстве, но пообещал, что после работы приедет. Катя с легким недоверием посмотрела ему в глаза.
— Обещаю! – чувствуя ее сомнение, сказал Бернар. – И давай договоримся на будущее: ты не будешь обижать меня недоверием. Верь мне!
Вечером Катя открыла ему дверь и со словами «Проходи! Я еще не готова!» убежала в комнату. Бернар осмотрелся. Простая дешевенькая съемная квартирка, двухкомнатная. Вспомнились слова Стива: «Передайте ей, что за квартиру за год я заплатил». М-да! Дешевый добродетель. Он достал из кармана пиджака маленький футлярчик, положил его на столик около дверей, причесался и оторопел, увидев накрытый стол:
— Тебе еще рано устраивать такие вечеринки! Потерпи месяц-другой! – сурово сказал он.
— Почему? – встревожилась Катя из спальни.- С Верой все-таки что-то не совсем в порядке?
— С Верой все в порядке! Но ты еще слаба! Столько наготовить… Сколько гостей ты ждешь?
— А тебя сколько? Ты один пришел?
— Один, а что? – не понял Бернар.
— Всё!
— Что всё?
— Значит, все пришли.
— Ты хочешь сказать, что столько наготовила на двоих?
— Мне очень хотелось показать, что я хорошая хозяйка. – Она наконец-то появилась в комнате. — Всё! Я готова! Вера накормлена и спит. Видишь?
— Я вижу другое. Ты очень красивая женщина…
Он открыл бутылку вина и налил в бокалы.
— Нет, я не буду! Я же только что из больницы!
— Ладно тебе! Я как врач разрешаю, а как мужчина — требую.
— Подчиняюсь мужской силе…
— Ну, тогда давай выпьем за Веру! Чтоб была здорова и росла на радость маме!
Они выпили. Бернар налил себе второй бокал и выпил до дна.
— Ты хочешь мне показать, что ты алкоголик?
— Да! Нет! Что? Ну, нет!
— Ну, говори!
— Ты знаешь? Я знаю, что ты знаешь. Ну, мне сказали, что тебе говорили…
— Ну, что? Что?! В больнице ты был смелее!
— Не торопи меня! Не сбивай! Я сам собьюсь. Ты знаешь, я в шутку обещал сделать предложение первой женщине, которая удивит меня, как врач.
— Ну и? – Катя вспомнила молодую ассистентку. – Кстати, а почему тебя в госпитале называют Талисманом?
— Все считают, что я приношу удачу. Если предстоит сложная операция, специалисты просят, чтоб я ассистировал, если расходятся мнениями в диагнозах, спрашивают тоже меня, мол, я угадаю. Я считаю, что я хороший врач, а они – что мне везет.
— А в моем случае ты как считаешь? Тебе повезло или ты хороший врач?
— А в твоем случае я считаю, что ТЫ меня удивила.
— Но я же не врач.
— Это не важно. Ни один врач не смог бы воскресить Веру.
— Если ты мне хочешь сделать предложение, чтобы не нарушить свое слово, то я тебя освобождаю от твоей клятвы.
— Значит, нет?
— Что нет? Я еще не слышала предложения. Я слышала только о каких-то обещаниях, которые больше похожи на пьяные пари.
— Ну, ты же все понимаешь! Я хочу сделать тебе предложение.
— И что же тебе мешает?
— Я не знаю. Нет! Мне ничего не мешает.
— Ну! Я что, должна приказать: делай мне предложение?
Он налил себе еще:
— Прикажи!
— Не буду!
— То есть, нет?
— То есть, что нет?
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Бернар, опрокидывая третий бокал.
— Нет! Я не согласна! Я так себе представляла, что мужчина должен стать на одно колено, красиво предложить выйти за него замуж и поцеловать руку.
Доктор Бернар Тибо встал на колено, сказал:
— Катя, согласитесь ли Вы стать моей женой? – и поцеловал руку. Катя молчала. Бернар посмотрел ей в глаза. Улыбка медленно расцветала на ее лице. Но она молчала.
— И каков будет ваш ответ?
— Неужели ты не видишь?
— Твои глаза смеются.
— Они радуются. Но ответ находится прямо перед твоим носом.
— Где?
— Ну, посмотри внимательнее!
Как он мог этого не заметить? Он снова поцеловал ее левую руку, на безымянном пальце которой сияло усеянное алмазами золотое кольцо, которое по католической традиции принято дарить женщине, когда делают предложение. Он забыл его в футлярчике на столике у дверей.
— Конечно, согласна! – и она попыталась грациозно встать на колено рядом с ним, но вскрикнув от боли, завалилась на бок.
Мужчина подхватил ее и поднял на руки. Она виновато посмотрела ему в глаза. Еще бы! Испортить такой романтический момент. Бернар улыбнулся и крепко, как любящий мужчина, имеющий право на любимую женщину, поцеловал ее.
— Погоди! – вдруг сказала она, нежно отодвигая его лицо ладонью. – Я же не могу согласиться! Ты не сказал мне самого главного!
— Что же?
— А ты подумай!
И тут только до него дошло, ведь он действительно ни разу не говорил ей это:
— Я люблю тебя!
Глаза ее загорелись:
— Скажи еще раз!
— Я люблю тебя!
— Еще!
— Я элюбэлю тебийя! – сказал неуклюже по-русски Бернар.
Катя крепко обвила его шею рукой и поцеловала. Сильно и долго.
Через год с в семье Тибо были две девочки и мальчик. У них родилась двойня. Когда удивленные знакомые спрашивали, что превратило его из убежденного холостяка в главу такого семейства, он с легкой улыбкой отвечал:
— Я встретил женщину, которая смогла меня удивить. Катя показала мне, как бывает всесильна жажда жизни. Тогда все просто: хочешь жить – живи! Живи по-настоящему!
Монреаль
